В ритме страха

— И не собираюсь… — Она воинственно отвернулась, закусила губу. Девушка уже сама не понимала, как так получилось, что она позволила увидеть собственную слабость, то уязвимое место, в которое так удобно бить впоследствии. А то, что Алексей рано или поздно ударит, она не сомневалась — все так поступают, такая природа у человека: стоит дать поводок кому-то в руки, и он рано или поздно дернет за ремень.

«Вы завтра с ним расстанетесь и больше не увидитесь никогда, — напомнила себе Анна. — Не паникуй».

Алексей молчал и не торопил ее. То, что ему было важно знать, он уже понял — подробности не имели значения. Без разницы, кто именно и каким способом причинил вам боль — вы помните только боль. Анна, сейчас это было очевидно, пережила нелюбовь между родителями. Поэтому ей так сложно выстраивать собственные отношения. Она везде ждет подвоха и не доверяет по умолчанию даже себе самой. Таких переубедить практически невозможно. Если только за очень длительный промежуток времени. Есть ли у него, Алексея Долина, это время. И нужно ли ему в это ввязываться?

«Завтра, от силы послезавтра вы расстанетесь и вряд ли когда-нибудь увидитесь вновь», — отметил мужчина.

Анна пробормотала, упрямо глядя в стену:

— Они не развелись, мои родители. Ради меня, сохраняя видимость семьи, продолжали жить вместе и мучить друг друга. У отца была другая семья, у мамы — человек, которого она полюбила. Я не знаю, кто из них первым предал семью, не знаю причины — мне до сих пор ничего не рассказывают, уверяя, что «просто так вышло».

— Они часто ссорились?

Анна покачала головой:

— Нет. Они терпели друг друга и тихо ненавидели. Я это поняла, когда сообразила, что никогда не вижу их вместе — ни за просмотром новостей, ни за завтраком. Они старались разойтись по квартире так, чтобы не пересечься. Очень ловко маневрировали. Тогда я стала замечать, что они не касаются друг друга даже случайно. И наконец, что они не смотрят друг другу в глаза. И это страшно, когда родители не смотрят друг другу в глаза. Это как «о мертвых ничего, кроме правды».

Она замолчала. Алексей слушал ее дыхание, позволяя мыслям девушки вернуться туда, где родители несли в руках треснувший и рассыпавшийся в прах брак, где не было совместных ужинов и праздников. Где в стенах таилась тишина, а в душах жила пустота.

— Сейчас они устроили свои жизни? — спросил он, наконец.

Анна снова покачала головой:

— Насколько я понимаю, там тоже все не заладилось. Дети отца от другого брака не общаются с ним, тоже не могут простить, что его не было все эти годы. Любимый человек мамы умер лет пять назад.

— Они продолжают жить вместе?

— Нет, папа купил квартиру в другом районе. Не уверена, что они даже созваниваются. Просто чужие люди, которые нечаянно родили меня. — Анна пожала плечами, словно ей больше нечего добавить.

Алексей наблюдал, как подрагивают острые позвонки на шее девушки — трогательные, нежные. Ее плечи обострились, и сама Анна будто покрылась тонкой коркой льда.

Долин понимал, что она чувствует. Вина, осознание собственной ненужности, потерянность. Дотронувшись до локтя девушки, он напомнил:

— Но они, как могли, охраняли твое детство…

Девушка горько улыбнулась:

— Это было странное детство, у трупа собственной семьи, знаешь ли… Нет ничего более противоестественного, чем ложь во спасение. Потому что ложь сама отравляет все вокруг. Это как яд — даже в терапевтических дозах, он все равно остается ядом.

— Думаешь, ты была бы счастливее, если бы они расстались, и ты бы росла в неполной семье? — Долин вспомнил собственное детство: — Вряд ли. Ты бы просто почувствовала одиночество чуть раньше. Не вини ни себя, ни их. — Он все еще сжимал ее локоть, когда девушка подалась назад и прислонилась спиной к плечу Алексея. Мужчина чуть поморщился — поврежденное плечо под тяжестью девичьего тела заныло. Долин осторожно устроился поудобнее. Здоровой рукой погладил девушку по волосам.

Он наблюдал за ней — впервые настоящей. Без нагловатой самоуверенности, без непробиваемого самомнения. Оказывается, она тоже может быть ранимой и чувственной. Она может быть другой. И эта другая Анна нравилась ему куда сильнее прежней.

«Потому что она показала свою слабость?» — озадачился Долин. И тут же ответил самому себе: «Нет, потому что позволила посмотреть в свои глаза». Совсем так, как НЕ делали ее родители. Но стоило ли ей об этом говорить.

Вместо слов, Алексей коснулся губами ее лба. Она запрокинула голову, посмотрела удивленно, словно только что очнулась от сна. Мужчина поспешил ее успокоить:

— Не бойся, я никому не скажу… Но, признаюсь, ты мне такой нравишься больше… не слишком идеальная для меня. Знаешь, это успокаивает… А то я уже начал комплексовать.

Она посмотрела на него и — он увидел — поняла все правильно, улыбнулась:

— Спасибо…

Пожалуй, это был их первый откровенный разговор.

Анна не сомневалась, что пожалеет о сказанном — с этого момента она запустила Алексея на свою территорию, и он перестал являться для нее просто «подопечным».