В ролях (сборник)

Аванс внесли спортсмену. У него по деньгам выходило на пару тысяч дороже, зато этаж не первый и не последний и на жилплощади миллион народу не прописано. Теща на этот раз тоже не капризничала и быстро выбрала себе однушку. Новую сделку назначили на начало июня. Катя и Сергей снова стали ждать.

— Знаешь, Кать, это даже лучше, что не зимой! — говорил Сергей убежденно. С момента назначения новой даты он заметно повеселел и даже забросил компьютер. — Зимой холод, грязь. Ремонтироваться — сквозняки сплошные. Дарька и так в соплях все время. А зато летом — посуху, по солнышку…

— Да, конечно, — отзывалась Катя без особого энтузиазма.

— Как переберемся, сразу вас на море повезу. Папа Плахов вариант один подсказал. Под Сочами. Маленький поселочек, тихий. Сто рублей с носа в сутки. Сущий коммунизм! Если экономно и ехать плацкартом, нам почти на три недели хватит. Я подсчитал.

— Сто? — сомневалась Катя.

— Так у него знакомый там какой-то, то ли родственник. Для своих — сто. Это мы после родительского собрания разговорились. Папа Плахов обещал позвонить туда, предупредить. Хороший мужик этот Плахов, без «пальцев».

— Было бы здорово, — пожала плечами Катя.

Энтузиазма мужа она не разделяла. И не то чтобы у нее было плохое предчувствие по поводу предстоящей сделки, нет. Ее в последнее время очень беспокоила Дарька. Уж и снег сошел, и весь мусор, скопившийся за зиму, теперь лежал на виду, точно накипь, отброшенная на шумовку, и солнышко припекало совершенно по-летнему — а Дарька не вылезала из простуды. Каждые две-три недели имели стандартный набор: небольшая температура, кашель, насморк. Зимой и осенью Кате это казалось вроде как нормально: первый класс, акклиматизация, смена обстановки… Дарька и в саду первую зиму так же болела, а потом прошло. Но тогда ей было три, а теперь семь. Должна была уже перерасти. Вроде простужаться-то негде: и одета тепло, и по лужам не шастает, да и вообще для простуды не сезон, а все болеет и болеет. Чем только не капали, чем не полоскали — проходило совсем немного времени, и «острое респираторное» шло на новый виток. Районная педиатрша ничего определенного не говорила. Только витамины рекламные продать пыталась, по девятьсот рублей упаковка.

Подозрения у Кати на Дарькин счет были нехорошие. И она, договорившись через школьную подругу-врача, потихоньку от Сергея отвела дочку на консультацию в модную детскую клинику «для богатых». Скидку сделали половинную, но все равно встало в копеечку.

У Дарьки брали кровь из пальца и из вены, мазок из зева, делали снимок носовой перегородки, — но ничего не нашли. Старенький профессор, посмотрев все результаты, только головой покачал.

— Скажите, мамочка, животные в доме есть?

— Да. Кот, — ответила Катя.

— Его Тимоша зовут! Он такой, он такой! — затараторила Дарька вперед матери, помогая себе жестами. — Я его даже лапу подавать научила!

Катя непроизвольно скривилась. Помнила она эту «лапу». Дарьку, полулежащую на полу, и хозяина напротив. Как он сидел, брезгливо отвернув морду и глядя в сторону, с униженным видом, пока Дарька тормошила его: «Тима, дай лапку!» — и подсекала ее ладонью, а потом хватала под мышкой и трясла: «Мама! Смотри! Получилось!»

— Дашенька, помолчи немножко, — строго сказала Катя. — Не перебивай доктора!

Профессор улыбнулся.

— И сколько же лет вашему коту?

Катя пожала плечами:

— Точно не знаю. Наверное, лет пятнадцать-шестнадцать. А может, больше… Понимаете, этот кот… Он не совсем наш. Он нам достался… в наследство.

— Понятно, — сказал профессор и улыбнулся Дарьке. — Ты, Дашенька, выйди ненадолго в коридор, на диванчике подожди. Там журналы разные, раскраски. Поиграй. А мне с мамой посекретничать нужно.

Дарька ретировалась за дверь. Катя напряглась.

— Прежде всего, мамочка, я хочу вас успокоить: никакого криминала в состоянии ребенка я не наблюдаю. Это — самое главное, что вы должны знать.

Катя выдохнула облегченно.

— Но! — продолжал профессор. — Если не принять мер, уже через год-полтора картина, всего вероятнее, будет не такая радужная.

Катя опять напряглась.

— От кота, мамочка, придется избавиться, — строго сказал профессор. И, проследив, как Катя меняется в лице, добавил: — Что бы вы там себе ни думали, ребенок вам дороже. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Посудите сами — старое животное. Собирает пыль. Обмен веществ нарушен — не может быть не нарушен, если вашему коту столько лет, сколько вы говорите. Шерсть лезет. Ведь лезет?

Катя потерянно кивнула.

— А на этой шерсти, и даже на коже — вот! — профессор залез в ящик стола и вынул оттуда красочную картонку. То, что было на ней изображено, больше всего напоминало постер к мультфильму про роботов-убийц. — Вы меня понимаете?

— Да. Конечно.

— Да вы не переживайте. Если усыплять жалко, отдайте вашего кота кому-нибудь: родственникам, знакомым… Если не возьмут, повесьте объявление в Интернете…

— Да. В Интернете, — машинально повторила Катя.