В ролях (сборник)

— А я буду, буду его трогать! Он мой!!!

И Катя в сердцах хлестала ее пониже спины — сначала рукой, а потом подвернувшимся под руку зонтом:

— Не будешь трогать! Только попробуй! Я тебе такого кота покажу!

И тут Дарька внезапно вывернулась. Катя не смогла ее удержать. Дарька уже летела, падала навзничь и грохнулась посреди коридора, больно ударившись локтем. Тут же села, схватившись за ушибленное место, — и разревелась с новой силой.

— Дашенька, солнышко, ушиблась?! — Катя бросилась было поднимать дочку, но та, помогая себе здоровой рукой, испуганно отползала в конец коридора, пока не уперлась спиной в стенку и не забилась в угол.

— Господи, что я делаю… — пробормотала Катя, потирая висок, опустилась перед Дарькой на корточки. — Дашенька, родненькая, ну прости меня! Ну не плачь! Где больно?

Дарька жалась в углу, глядя на Катю с ненавистью.

— Уходи! Мне больно! Уходи!

Катя с трудом подняла дочку на руки и стала укачивать как младенца; Дарька, обхватив ее за шею, сладко плакала и бормотала: «Не люблю тебя! Не люблю», — а из кухонного прохода эту мизансцену без любопытства наблюдал хозяин.

Потом они вместе поплакали и договорились. От папы решено было держать аллергию в секрете, а Дарька поклялась, что больше не станет целыми днями таскать хозяина на руках. Конечно, Кате приходилось за ней бдительно следить. Застукав дочку на месте преступления, она строго качала головой и делала суровое лицо, а Дарька, стушевавшись, осторожно опускала Тимофея на пол. Катя мыла и мыла, так что даже Сергей был удивлен — уж на что он любил чистоту в доме, но и у чистоты должны быть разумные пределы.

Считали дни. Володя был бодр и весел, много шутил. Летом он задумал с друзьями путешествовать по Италии, и сложный разъезд как раз должен был принести ему необходимую сумму. Потихонечку собирались на юг и Катя с Сергеем. Уже были куплены плацкартные билеты до станции Лоо, очень удачные, два нижних и одно верхнее, Дарька в детском мире сама выбрала себе круг и зелененький купальник с юбочкой. Она еще ни разу не была на море, и предвкушение поездки немного отвлекло ее от кота — к большой радости Кати. Марья Марковна тоже поуспокоилась. Весеннее обострение улеглось, Юрок рассорился с наглой девицей, — и теперь она была медовая, Марья Марковна. Даже теща — и та, кажется, смирилась со своей участью.

Так прошел месяц. Оставались считаные дни. Сергей немного потеплел к хозяину. Он больше не метал в него тапки, если хозяину случалось проколоться и под утро громко и голодно заорать по старой памяти. Да и сам хозяин немного притих, как только его оставили в покое. Погода тоже была прекрасная. Под окнами клубилась ароматная белая сирень, вдоль подъездов курсировал пободревший по теплой погоде дневной дозор, перемывая косточки знакомым и незнакомым, юркие восточные дворники красили в яркое оградки и скамейки, а оболтусы из девятого «В» готовились к годовому экзамену: к удовольствию Сергея, историю по выбору вызвались сдавать двенадцать человек. Не зря, стало быть, он с ними возился весь год. Почти никто не собирался уходить из школы, вот разве Сибгатулин, остальные планировали учиться дальше — и в этом Сергей тоже чувствовал свою немалую заслугу.

Хорошее было время, спокойное.

Сергей всегда знал — и это пройдет. Все когда-нибудь проходит: плохое ли, хорошее. Пусть банальная, но все же истина, и третьего мнения тут быть не может. Он так и говорил Кате:

— Видишь, всё кончается.

А Катя согласно кивала и потерянно улыбалась в ответ. Она боялась спугнуть покой, давшийся с таким трудом.

За два дня до сделки Катя разбирала летнее и паковала чемодан. Наконец-то он дождался своего часа. Два года ждал. Катю это немного забавляло. Казалось бы — обычный чемодан, ящик на колесах. Бери да пользуйся. Но и ему, чемодану, оказывается, не так-то просто выполнить свое прямое предназначение. Попал в плохие руки — и стой себе в углу до скончания времен, храни в животе ненужные тряпки, траченные молью, или инструмент какой, или ботинки, или книги, или что там еще хранят в чемоданах? А так чтобы в поезд и поехали — нет, не судьба…

Вещей выходило не слишком много. Всё больше Дарькины — у Кати с Сергеем гардероб был минимальный, только самое-самое необходимое. «Ничего, — подумала Катя. — Вот переедем, обустроимся немного, и уж тогда…». А то совсем обносились.

В коридоре зазвонил телефон. Катя слышала шаги Сергея и как потом он весело сказал: «Алло! Вас слушают!» — но еще какое-то время машинально перекладывала вещи, пока спиной не почувствовала, как в воздухе разрастается напряженная тишина, исходящая оттуда, из коридора, от телефона. Под руку подлез хозяин и вспрыгнул на стопку Дарькиных футболок.

— Мя! — сказал хозяин, задрав морду, и без выражения посмотрел Кате в глаза.

— Да пошел ты! — ни с того ни с сего разозлилась Катя и грубо стряхнула его обратно на пол. Захлопнула крышку чемодана, вышла в коридор. Спросила встревоженно:

— Сережа, что?

Сергей молча стоял у телефона, похлопывая трубкой о ладонь, а из трубки вырывались короткие гудки:

— Ту, ту, ту, ту, ту…

А потом сказал: