Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

И. С. Поляковъ, посѣтившій Сахалинъ въ 1881–82 г. по порученію Петербургской Академіи Наукъ, слѣдующимъ образомъ описываетъ эту долину, которая въ воображеніи русскихъ бюрократовъ должна была сдѣлаться центромъ русской цивилизаціи на островѣ. Горы, окружающія эту узкую долину, въ большинствѣ обнажены отъ растительности и ихъ склоны черезчуръ круты, чтобы на нихъ можно было засѣять хлѣбъ. Дно самой долины состоитъ изъ слоя тяжелой глины, покрытой сверху лишь тонкимъ пластомъ пахатной земли. Вся долина имѣетъ очень болотистый характеръ. «Можно ходить, не увязая очень глубоко въ грязи — говоритъ Поляковъ, — но вся долина усѣяна торфяниками и глубокими болотами… Почва нигдѣ не пригодна для земледѣлія… Мѣстность сильно напоминаетъ худшія части Олонецкой губерніи, съ той лишь разницей, что она часто покрыта водой, даже въ лѣсахъ и что дѣлаетъ невозможнымъ методъ, практикуемый въ Олонецкой губерніи, т.-е. — выжиганіе лѣса, за которымъ слѣдуетъ корчеваніе. Въ такихъ условіяхъ земледѣліе и огородничество въ окрестностяхъ Дуэ невозможны. Лишь нѣсколько полосъ въ верхней части долины и по верховью Тыми могутъ быть использованы для этой цѣли. Но эти немногія полоски, встрѣчаемыя изрѣдка, въ большей части, уже обработаны»[40].

Между тѣмъ, именно тутъ, въ окрестностяхъ Дуэ, сосредоточены каторжане въ качествѣ колонистовъ, послѣ отбытія ими каторги въ Александровской тюрьмѣ. Поселеніе вокругъ этой тюрьмы отличается необыкновенной мрачностью. Имѣются двѣ большія казармы — тюрьмы, возлѣ нихъ разбросано нѣсколько домовъ, а за ними начинается тайга. Лишь Верхне-Александровскъ, расположенный нѣсколько выше по долинѣ и Корсаково, съ его нѣсколькими домами имѣетъ болѣе жилой видъ; но и тамъ уже вся земля, пригодная для огородничества, находится подъ обработкой. А, между тѣмъ, Сахалинъ былъ выбранъ мѣстомъ ссылки для каторжанъ именно лишь съ цѣлью образовать изъ нихъ постоянныя земледѣльческія поселенія. Предполагалось, что, отбывъ часть срока на каменно-угольныхъ копяхъ, они будутъ поселены по близости и станутъ выращивать достаточно хлѣба для своего прокормленія и для снабженія тюрьмы.

Въ верхней части долины, которая, согласно преувеличеннымъ отчетамъ администраціи, должна была сдѣлаться житницей Сахалина, почва отличается тѣми же качествами и небольшимъ поселеніямъ, Рыкову и Мало-Тимовскому, — «являющимся наиболѣе удобными мѣстами для земледѣлія на всемъ островѣ», — приходится вести ту же упорную борьбу съ природой. Овесъ не вызрѣваетъ и выращиваютъ только ячмень. Что же до дорогъ, соединяющихъ эти поселенія, то сообщеніе по нимъ очень трудно. Въ лѣсахъ прорѣзаны просѣки, но лошади вязнутъ въ болотистой почвѣ. Много надеждъ возлагалось на Тымскую долину, которая является продолженіемъ Александровской долины къ сѣверо-востоку и доходитъ до Охотскаго моря. Но ея болотистая почва, а тѣмъ болѣе холодъ и туманы Охотскаго моря, дѣлаютъ занятіе земледѣліемъ въ долинѣ, за исключеніемъ верхней части ея, совершенно невозможнымъ. Ея растительность имѣетъ субполярный характеръ, а приморское побережье ничѣмъ не отличается отъ Сибирской тундры. «Если впослѣдствіи — говоритъ Поляковъ въ оффиціальномъ отчетѣ, — послѣ тщательныхъ поисковъ и найдутся нѣсколько мѣстъ въ Тымской долинѣ, пригодныхъ для садоводства и распашки подъ зерновые хлѣба, слѣдовало бы подождать результатовъ опыта въ уже имѣющихся поселеніяхъ, прежде чѣмъ заводить новыя; тѣмъ болѣе, что снабженіе этихъ поселеній пищевыми продуктами уже и теперь сопряжено съ значительными затрудненіями и колонія серьезно страдаетъ отъ недостатка провизіи. Что же касается надежды относительно устройства деревень въ устьѣ Тыма, она совершенно ошибочна, такъ какъ это — область тундры и полярной березы». Эти заключенія русскаго путешественника, выраженныя въ столь сдержанной, — можетъ быть черезчуръ сдержанной, — формѣ, вполнѣ подтверждаются наблюденіями д-ра Петри въ 1883 г., съ той лишь разницей, что итальянскій докторъ не отличается сдержанностью русскаго ученаго. Всѣ разсказы о «Колонизаціи Сахалина», — писалъ онъ въ Jahresbericht Бернскаго географическаго общества за 1883 и 1884 г. — «ничто иное, какъ самая наглая ложь, распускаемая администраціей острова. Въ то время, какъ мѣстная администрація показываетъ на бумагѣ 1000 десятинъ якобы уже находящихся подъ обработкой, съемка, сдѣланная г. Карауловскимъ, даетъ только 510 десятинъ дѣйствительно обработанныхъ. Выходитъ, что 700 семействъ ссыльно-каторжныхъ, которымъ были обѣщаны надѣлы въ 13 дес. пахатной земли на каждую душу мужского пола, въ дѣйствительности успѣли очистить не болѣе 2/3 десят. на семью»[41]. Д-ръ Петри приходитъ къ заключенію, что островъ совершенно непригоденъ для земледѣлія и что правительство рѣшилось на подобный экспериментъ, вслѣдствіе лживыхъ отчетовъ людей, такъ или иначе заинтересованныхъ въ этомъ предпріятіи.