В садах Эпикура

В первом случае обсуждалась книга Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии». О том, что эта книга дрянная, двух мнений быть не может. Но дело не в ней. Жданов говорил, что наши философы «не замечают фактов беспринципности и безыдейности в философской работе, фактов пренебрежения современной тематикой, фактов раболепия, низкопоклонства перед буржуазной философией». Учебник доводил историю философии до 1848 года. Александров не включил в него русскую философию. Тем самым он «увековечивает буржуазное деление на «западную» и «восточную» культуру, рассматривает марксизм как региональное западное течение». Виноват Александров и в том, что «почти о всех старых философах … находит случай сказать доброе слово. Чем крупнее буржуазный философ, тем больше фимиама ему преподносится». По Жданову, доброго слова не заслуживали Фурье и Гегель, не говоря уже о «прочих всяких шведах». Буржуазные идеологи, как вещал Жданов, и в их числе экзистенциалист Сартр, привлекли к себе на службу гангстеров, сутенеров, шпионов, уголовных преступников, а многие «последователи Эйнштейна» договариваются до мракобесия. Как и в выступлении на литературную тему, и в данном случае поражает элементарное хамство оратора. Мог ведь он допустить мысль, что среди слушателей, представлявших цвет нашей философии, при всей ее тогдашней импотентности, могли найтись и такие, которые понимали невозможность вести русскую философию от легендарного певца Баяна, ширявшего сизым орлом под облаками и растекавшегося мыслью по древу. Мог Жданов допустить, что среди слушавших его, хоть кто-то читал Сартра и Эйнштейна. Речь была явно рассчитана на мой уровень студента-третьекурсника. Но ей рукоплескали академики. Результаты не замедлили сказаться. Уже в 1949 году вышел сборник статей, скромно именовавшийся «Из истории русской философии» и имевший 829 страниц! Здесь изложена русская философия, начиная от Ивана Пересветова (XVI век). Авторы из кожи лезут вон, дабы обосновать абсурдную мысль, будто русские философы никогда ничему ни у кого не учились, зато сами учили всех. Сомневающийся в моей оценке да прочтет хотя бы первые 20 страниц сего вдохновенного труда. На остальных 809 страницах эта мысль повторяется с похвальным упорством.