В садах Эпикура

Известно, что ни одно положение, касавшееся общественной науки, не получало права на существование без сталинского благословения. Так у нас испокон веков говорилось, что Советское государство может коренным образом влиять на экономические законы, что в нем преобразуется закон стоимости и т. д. Все это было общепризнанным. В 50-х гг. даже слепому стало видно, что закон диалектики «выше яиц не прыгнешь» даже в социалистическом обществе не преобразуется. Наша экономика не развивалась со скоростью прямо пропорциональной болтовне о ее успехах. Вот теперь Сталин написал: «Некоторые товарищи отрицают объективный характер законов науки, особенно законов политической экономии при социализме. Они считают, что ввиду особой роли, предоставленной историей Советскому государству, его руководители могут отменить существующие законы политической экономии, могут “сформировать” новые законы, “создать” новые законы. Эти товарищи глубоко заблуждаются». Так вот, теперь Гак и другие философы и экономисты оказались в числе заблуждавшихся. Теперь их поправил товарищ Сталин, и они из кожи вон лезли, доказывая, что они, наконец, исцелились от недуга заблуждений. Как и обычно, Сталин шел на поразительное лицемерие. В ошибках обвинялась ученая килька. Отец-кашалот всплывал в самый нужный момент с поправками. Прием не поражал новизной. Виталий и я довольно легко разобрались в этом и посмеялись. Кроме нас, разумеется, находились и другие разумные лица, но делиться мыслями на сей счет не следовало. Правда, с С. Л. Утченко я говорил откровенно. Виталий и я посмеялись еще вот чему: вопрос о характере экономических законов при социализме рассматривался на примерах, которые умилили бы пятиклассника. Так, Сталин говорил, что люди, познав законы природы, могут использовать их себе на пользу. Он писал: «В древнюю эпоху разлив больших рек, наводнения, уничтожение в связи с этим жилищ и посевов, считалось неотвратимым бедствием, против которого люди были бессильны. Однако с течением времени, с развитием человеческих знаний, когда люди научились строить плотины и гидростанции, оказалось возможным отвратить от общества бедствия наводнений, казавшихся раньше неотвратимыми. Более того, люди научились обуздывать разрушительные силы природы, так сказать, оседлать их, обратить силу воды на пользу общества и использовать ее для орошения, полей для получения энергии». В таком эпическом тоне велось повествование. В конце раздела И. В. Сталин признавался, что ничего нового он не сказал. Однако все это нужно для «молодых кадров», которые горят желанием помочь старому руководству, но «не имеют достаточного марксистского воспитания, не знают многих, нам хорошо известных истин и вынуждены бродить в потемках». Сталин спрашивал: «Как нам быть с этими товарищами!» И отвечал: «Я думаю, что систематическое повторение так называемых “общеизвестных” истин, терпеливое их разъяснение является одним из лучших средств марксистского воспитания этих товарищей». Виталий и я, по вполне понятным причинам, имели все основания считать себя молодыми кадрами, значит вся эта мудрость, основанная на эмпирическом материале из популярней песенки о том, что «без воды ни туды и ни сюды», предназначалась для нас. Однако, какое же невероятно извращенное представление имел о нас и наших возможностях гениальный автор!? Ведь мы читали «Капитал», «Анти-Дюринга», «Диалектику природы», «Материализм и эмпириокритицизм» и многое другое. А нам теперь подсовывали суждение об объективности законов природы, достойное водовоза из кинофильма «Волга-Волга»! Все в этом суждении (применительно к обществу) спутано. Вождь и учитель забыл, что люди – субъект и объект общественных законов. Понятно, что Виталий и я опять посмеялись. Но имелось в «Экономических проблемах» и еще одно любопытное разъяснение. Сталин давал ответы на разные вопросы. Среди них вопрос «о внеэкономическом принуждении при феодализме». Сталин отвечал: «Конечно, внеэкономическое принуждение при феодализме играло роль в деле укрепления экономической власти помещиков-крепостников, однако не оно являлось основой феодализма, а феодальная собственность на землю». Но сразу же вставал до сих пор не решенный вопрос, «что же такое феодальная собственность на землю?» У четвертого классика обнаруживается элементарный логический дефект, т. к. в его определение входит понятие «феодализм», но само оно не раскрывается. Получается, как в сказке Андерсена: в Китае все люди китайцы и сам император китаец. Но, во-первых, у Андерсена все-таки все понятно даже для очень молодых кадров, а у Сталина такой ясности нет, хотя и кадры попонятливее. Так вот, я это заметил сразу. И еще одно обстоятельство бросалось в глаза С. Л. Утченко, Виталию и мне. В ходе дискуссии какой-то экономист Ярошенко решил высказаться против основных положений проекта учебника по политэкономии. Свои соображения и предложение написать учебник он направил 20 марта 1952 года в ЦК ВКП(б). Кто такой Ярошенко? Судя по тому, что он направил письмо членам Политбюро с жалобой на невнимание к его предложениям со стороны участников дискуссии и товарища Сталина – судя по этому, Ярошенко – псих ненормальный. А, может быть, и не псих, а честный горячий парень из «молодых кадров», который верил, что аракчеевский режим в науке отменен. Так вот, И. В. Сталин обрушил на него всю силу своего гневного сарказма: он сравнил Ярошенко с «известным Богдановым», обвинил в полной смычке с Бухариным и, наконец, сделал вывод, что нельзя Ярошенко поручить написание учебника, т. к. от его просьбы «разит хлестаковщиной». Виталий и я размышляли: каким же запасом пороха нужно располагать, чтобы так ахнуть из пушки по воробью? Или наоборот: порох таков, что только на фейерверки в честь Ярошенко и годится. И то, и другое было смешно.