В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине

Уже почти на закате они вышли из ресторана и поехали обратно в город, так и не подняв верх машины. Это был важный день. Марта помнила мельчайшие детали – как налетающий ветер пытался растрепать ее косу, уложенную на затылке в узел; как Борис вел машину – одной рукой держась за руль, а другой обнимая Марту и лаская ее грудь. Он часто так делал, когда ехал с ней. Густые леса, тянувшиеся по обеим сторонам дороги, в гаснущем свете дня становились все темнее. Они источали густой аромат осени. Золотистые пряди, выбившиеся из косы Марты, развевались по ветру.

Они не говорили об этом прямо, но оба понимали: произошло нечто очень важное. Марта серьезно увлеклась этим мужчиной и больше не могла обращаться с ним так же, как с прочими своими поклонниками. Она не хотела, чтобы случилось то, что случилось. Но это случилось, и ее избранником стал тот, кого весь мир считал совершенно неподходящим для нее.

Глава 26 «Маленький пресс-бал»

Каждый год в ноябре берлинская Ассоциация иностранной прессы устраивала ужин и бал в отеле «Адлон». На это роскошное светское мероприятие приглашали многих высокопоставленных чиновников, дипломатов и знаменитостей, проживавших в столице. Его называли «маленьким балом для прессы», потому что оно было не таким масштабным и помпезным, как ежегодный банкет для представителей немецкой прессы; в последнее время атмосфера на банкете становилась все более затхлой, поскольку большинство немецких газет почти полностью контролировал Йозеф Геббельс и его министерство народного просвещения. Для иностранных корреспондентов «маленький бал» имел огромную практическую ценность. Вот что писала о нем Зигрид Шульц: «Всегда легче вытаскивать информацию из человека, который (как и его жена, если таковая имелась) был твоим гостем и танцевал у тебя на балу, чем если бы ты встречался с ним лишь в рабочие часы»[554]. В 1933 г. «маленький пресс-бал» был назначен на вечер 24 ноября, пятницу; через шесть дней американцы, проживавшие в Берлине, собирались праздновать День благодарения.

Незадолго до восьми вечера к «Адлону» длинной чередой начали подъезжать огромные автомобили, фары у многих были размером с дыню. Из них выходили разные высокопоставленные нацистские чиновники, послы, художники, кинорежиссеры, актрисы, писатели – и, конечно же, собственно иностранные корреспонденты всех стран, от самых больших до самых маленьких. Гости кутались в теплые пальто и шубы, защищаясь от холода и сырости (температура воздуха приближалась к минусовой). Прибыли, в частности, статс-секретарь по иностранным делам Бернгард Вильгельм фон Бюлов[555]; министр иностранных дел Нейрат; французский посол Франсуа-Понсе; британский посол сэр Эрик Фиппс; и, конечно же, вездесущий великан Путци Ханфштангль. Явилась и Белла Фромм, «тетушка Фосс», ведущая колонку светской хроники. Для нее этот банкет будет омрачен страшной трагедией, – впрочем, такие трагедии все чаще случались тогда в Берлине, пусть и не на виду у публики. Додды – все четверо – прибыли на своем стареньком «шевроле». Франц фон Папен, вице-канцлер, подкатил на шикарном авто значительно бóльших размеров, чем автомобиль Додда. Как и Додд, он был с семьей – женой, дочерью и сыном. Хозяин отеля Луи Адлон, сияя улыбкой, в смокинге поверх ослепительно-белой фрачной сорочки, торжественно приветствовал каждого прибывающего гостя. Лакеи принимали у гостей шубы, пальто и цилиндры.

Вскоре Додд поймет: в такой напряженной обстановке, как в Берлине, где каждое публичное действие дипломата обретает символический смысл, даже несколько реплик, брошенных за банкетным столом, могут стать легендой.

•••

Гости проходили в отель – в изящные гостиные, где были приготовлены коктейли и закуски, в зимний сад, украшенный тысячами тепличных хризантем. В «Адлоне» на «маленьком балу» всегда бывало, по выражению Зигрид Шульц, «мучительно-многолюдно», но традиция требовала, чтобы мероприятие устраивали именно там[556]. По традиции гости должны были являться в нарядах, предназначенных для торжественных случаев, но «без каких-либо указаний на официальную должность или принадлежность к какой-либо организации», писала Белла Фромм в дневнике, хотя некоторые приглашенные, стремившиеся продемонстрировать лояльность к Национал-социалистической партии, облачались в тускло-коричневые рубашки штурмовиков[557]. Один из гостей, герцог Эдуард фон Кобург, командующий мотострелковыми частями СА, расхаживал по залу, нацепив на пояс кинжал, подаренный Муссолини.