В сердце моря. Трагедия китобойного судна «Эссекс»

Несмотря на палящее солнце, никто не жаловался на жажду. Неделю они напитывали водой обезвоженные тела, и теперь голод мучил их сильнее жажды. Теперь некоторые из матросов страдали от диареи – общего симптома голодания, который Чейз списал на «расслабляющие свойства воды». Как он выразился, «мы быстро чахли».

Человек может быстро восстановиться после обезвоживания, но, чтобы прийти в себя после длительного голодания, требуется много времени. Во время Второй мировой войны Лаборатория физиологии и гигиены в Университете Миннесоты провела исследование голодания, которое до сих пор считается эталонным. Профинансированное частично религиозными сообществами, в том числе и Обществом Друзей, исследование должно было помочь союзникам справиться с освобожденными пленниками концентрационных лагерей, военнопленными и беженцами. Участниками стали молодые люди, отказавшиеся от службы и добровольно решившие за шесть месяцев сбросить двадцать пять процентов своего веса.

Эксперимент проходил под руководством доктора Анселя Киеса (в честь которого назван знаменитый армейский паек K-ration). Волонтеры жили в несколько ограниченных, но вполне комфортных условиях на стадионе в кампусе университета. Их рацион, хотя и скудный, содержал все необходимые витамины и микроэлементы. В него входили тщательно отмеренные порции картошки, репы, брюквы, черного хлеба и макарон (все то, чем могли питаться беженцы во время войны). И все же, несмотря на клинически безопасные условия эксперимента, волонтеры испытали сильнейший физиологический и психологический стресс.

Сбросив вес, мужчины стали апатичнее и одновременно раздражительнее. Им стало трудно концентрировать внимание. Их потрясло, как быстро иссякли их силы и насколько замедлились реакции. У многих темнело в глазах, стоило им просто встать со стула.

Их конечности опухли. Они потеряли всякий интерес к сексу, зато предавались своего рода «желудочной мастурбации», описывая друг другу любимые блюда и часами изучая поваренные книги. Они жаловались, что потеряли способность творить и вообще любое желание что-то делать. «Многие так называемые американские черты, – писал один из наблюдателей эксперимента, – вроде энергичности, великодушия, оптимизма, на поверку оказались общими чертами всех сытых людей». Для многих людей самым трудным стал период восстановления. Даже через неделю после того, как их рацион был увеличен, они все еще чувствовали голод. Фактически через неделю после увеличения рациона они все еще продолжали терять вес. Если применить результаты этого эксперимента к команде «Эссекса», то неделя на острове Хендерсона мало что дала для восстановления мышц и жира. И три недели спустя матросы были как никогда близки к голодной смерти.

Симптомы у людей, дрейфовавших по Тихому океану четырнадцатого января 1821 года, были те же, что и у добровольцев эксперимента в 1945-м. Чейз писал, что им «едва хватало сил, чтобы двигаться, вся необходимая работа выполнялась очень медленно». Тем вечером, когда путешественники сидели на дне лодке, они испытали то же, что и подопытные в университете Миннесоты. «Мы пытались встать, – писал Чейз, – но кровь, ослепляя, приливала к голове, и мы падали на место». Страдания Чейза были так сильны, что он забыл запереть крышку своего рундука, прежде чем провалиться в сон. Той ночью один из членов команды разбудил первого помощника и сказал ему, что Ричард Петерсон, старый негр из Нью-Йорка, который часто молился, украл немного хлеба.

Чейз пришел в ярость. «Я чувствовал тогда высшее негодование, и ярость моя была бы не меньше, если бы это был любой другой член команды, – писал он. – Я выхватил пистолет и приказал ему немедленно отдать хлеб, если он взял его, иначе я вынужден буду стрелять». Петерсон немедленно исполнил приказ, «плача о том, – вспоминал Чейз, – что лишь суровая необходимость заставила его сделать это». Почти в три раза старше любого из них, Петерсон был на пределе своих сил и знал, что без добавочной порции еды скоро умрет. И тем не менее первый помощник чувствовал, что должен преподать урок остальным. «Это было первым нарушением, – писал он, – и наши жизни, наши надежды на избавление от страданий призывали к воздаянию». Но, как заметил Никерсон, Петерсон был старым добрым человеком, и «только жестокие муки голода могли толкнуть его на подобный поступок». Чейз, наконец, решил проявить милосердие. «В своей душе я не мог найти решимости взыскать с него по всей строгости, хотя это, бесспорно, нужно было сделать». Чейз предупредил Петерсона, что следующая попытка будет стоить ему жизни.