В сердце тьмы

Следопыты учили меня, как быть невидимым. Как скрываться среди скал и камней, используя бесформенную бурую одежду и оставаясь в полной неподвижности. Как перемещаться беззвучно и незаметно, словно дыхание ветерка. Утверждали, что рядом с хорошо скрытым следопытом может пройти, не заметив ничего подозрительного, и армейский отряд. Когда они это делали, все казалось чрезвычайно простым, но пару раз мне приказывали укрыться в сотне шагов от них, и хотя я внимательнейшим образом повторял их указания, они сразу меня находили. Я покрывал кожу глиной, валялся в пыли, вплетал в сеть стебли травы и ветки так, как мне показывали, но не становился от этого невидимым. Меня выдавал то кусок обнаженной кожи, то блеск оковки, неестественное положение тела, которое в моем исполнении ни за что не желало изображать кучку камней или песчаный пригорок. Они смеялись и обкидывали меня камнями, хотя я напрягал все свои сноровку и разум, выискивая все более удобные укрытия.

На моих глазах Бенкей растворился в скале, едва отойдя на расстояние пары конских корпусов, хотя я не сводил с него глаз. Просто растворился в воздухе. Только когда я подошел на несколько шагов, сумел рассмотреть его фигуру среди сухих стеблей и скальных обломков. Не знай я точно, где он исчез, мне бы никогда это не удалось.

Окружавшие нас горы выглядели так, словно они рассыпались от старости, а по мере нашего марша становились все ниже. Растений на них было немного, все сухие и покрытые колючками, подходящими к негостеприимному пейзажу настолько, что я даже начал задумываться, живут ли в этих диких местах люди, а если живут, не выглядят ли подобно этим растениям.

Мы миновали покинутые селения, настолько же мрачные, как и все вокруг. Дома были выстроены здесь из камня, круглыми, словно ульи, и лишенными окон. Рядом с селениями оставались небольшие распаханные поля, тоже окруженные стенами из поставленных друг на друга камней. Посередине селений вставала кривая, не слишком высокая башня, но это не было место культа Праматери. Брус сказал, что это защитные амбары. В этих пустошах не существовало ничего более ценного, чем пища, а потому ее хранили в подобных башнях. Пастухи часто испытывали голод и тогда нападали на соседние селения в надежде захватить немного пищи. Тогда обороняющиеся прятались в башни и яростно сражались за свои припасы. Но те селения, которые мы миновали, стояли пустыми. Были это места настолько мрачные и бесплодные, что один взгляд на них вызывал отчаяние. Я пытался представить себе, каково родиться здесь, среди хмурых гор, в темном доме, представляющем собой кучу сложенных друг на друга камней, – и ничего кроме камней, грязи и скал не зная. Даже думать о таком было больно. Но мне пришло в голову, что я сам бы ушел отсюда, едва научившись ходить. Куда угодно. Все лучше, чем эта мрачная земля.

Засуха, наведенная Нагель Ифрией на Внутренний Круг, здесь омыла склоны паводками и лавинами грязи, поэтому горцы либо померли с голоду, либо сбежали.

Потом нам стали попадаться на глаза люди. Немногочисленные пастухи, стерегущие стада странно выглядящих худых ковец, что паслись на траве, скупо растущей на камнях, или жевали высохшие побеги колючего кустарника. Несколько раз мы проносились между скалами, скрытые от их взоров, а потом вернулись к доброму обычаю беглецов и следопытов и стали путешествовать ночами. Бесшумные как тени, мы миновали погруженные во тьму каменные селения, и лишь псы лаяли в нашу сторону.

Позже нам пришлось пойти трактом. Кривым и каменистым, как все здесь, но это был единственный возможный путь.

– Не нравится мне это, – заявил Брус во время постоя. – Где дорога – там пост. Раньше или позже. Даже в таком зажопье. А через пост проще всего прокрадываться пешим и вдвоем, а не переться вшестером на лошадях, с вьючными животными.

– Другой дороги в Нахильгил нет, – ответил Сноп. – Так уж оно с горами. Порой здесь просто нельзя что-то обойти или миновать. Пропасти, обрывы и скальные стенки. Мы справимся. Можем пройти, как амитрайский отряд, мы умеем незаметно проходить даже сквозь блокаду на тракте. Можем пройти переодевшись, подкупить стражников или поубивать их. Есть разные способы. Но дело в том, сын Полынника, что ты привык полагаться лишь на себя. Я бы чувствовал себя лучше, решись ты на толику доверия. Мы знаем, что делаем. Мы – следопыты. И нас шестеро. Для этих пустошей – целая армия. Если несколько солдат исчезнут в этих горах без следа, никто не станет плакать.

– Когда-то я сам был загонщиком, – проворчал Брус. – Провел немало времени в землях врагов и в тылу их войск, и я знаю, что можно сделать, а что – нет.

Но иного способа, кроме как идти трактом, не было. Дорога вела между пустошами и стенами ущелий, потом – руслом мелкого, ощетинившегося камнями потока. Идя ночами, мы не встречали никого, порой перед нами разбегались дикие козы, однажды мы видели трех огромных скальных волков – к счастью, на другом берегу реки.