В шаге от краха

В этот раз Алекс начал свой спич спокойно и обстоятельно, рассказывая, какие достижения принесла революция и какие меры приняты для этого. Дальше он говорил о свободе, революции, об изданном им законе, об обязательном восьмичасовом рабочем дне. Это известие было встречено бурными аплодисментами.

Воодушевлённый, Керенский продолжал изливать свои мысли, рассказывая обо всём подряд. Под конец выступления он вспомнил пламенные речи и жесты разных деятелей и стал бесноваться на импровизированной трибуне, стараясь не терять при этом лица.

Люди, стоявшие перед ним, быстро стали превращаться в толпу, движимую лишь чувством идейной принадлежности, во главе с оратором и вождём, выступающим сейчас в цеху. Керенский и сам стал понимать, что он входит в раж и еле смог вырваться из этого состояния, хотя уже почти был на грани безумия или экстаза. И даже наркотиков не надо было, чтобы чувствовать опьянение от внимания и любви толпы.

Это было намного ярче любых наркотиков, это опьяняло сильнее любого, самого дорогого алкоголя, даже любовь к женщине не могла сравниться с этим чувством.

Закончив речь, Керенский с трудом перевёл дух. В цеху было холодно, но его лоб блестел от капель пота, а всё тело дрожало мелкой дрожью.

— Спасибо, товарищи, что вы есть. Я оправдаю ваше доверие, можете в этом не сомневаться!

Глухой рокот толпы людей, радостно кричавших вслед, лёгкой печалью ложился на его сердце.

«Вот это я дал, вот это смог, вот теперь!» — и, не заметив кривую железку на полу, он зацепился за неё носком ботинка и, не удержав равновесия, неловко упал на бок, рассадив чем-то правую щёку.

Глубокий порез сразу же засочился свежей кровью и набух, а пальцы на ноге заныли тупой болью. Зло сплюнув и расставшись с глупыми иллюзиями, Керенский в сопровождении администрации завода быстро зашагал на выход.

Ему пытались задавать вопросы, но в ответ получали минимум информации и злой взгляд, и вскоре отстали, оставив его возле министерской машины. Водитель завёл мотор, и Керенский покатил к себе в министерство пить кофе и жевать нехитрый ужин.

Глава 5. Политическая полиция

"Никакого сепаратного мира с немецкими капиталистами мы не признаем, и ни в какие переговоры не вступим, но и никакого сепаратного мира с английскими и французскими капиталистами." В.И. Ленин (речь на 1 съезде СРКД 22.06.1917)

Девятое апреля началось как обычно, но не как обычно оно продолжилось. Сегодня Керенский решил заняться полицией, для чего запланировал поездку сначала к Кирпичникову, а уже после него — по явочным квартирам, где его посещения должны были ждать Юскевич-Красковский, генералы Климович, Ренненкампф и Беляев с Секретёвым.

Кирпичников оказался у себя в управлении. По прибытии Керенского без лишних промедлений проводили в нужный кабинет. В помещении управления был сделан лёгкий ремонт. Заштукатурены дырки и сколы от пуль, починены решётки на окнах. Это было показательно. Сам Кирпичников встретил прибывшего в коридоре, предупреждённый одним из подчинённых.

— Ну что, Аркадий Аркадьевич! Как обстановка, как работа? — войдя в кабинет, начал разговор Керенский.

— Вашей помощью, товарищ министр.

— Деньги исправно получаете, зарплаты подняли, людей новых набираете? — скороговоркой вопрошал Керенский.

Коллежский асессор Кирпичников поправил на носу очки и стал обстоятельно отвечать.

— Да, как мы с вами и говорили. Людей набираем, обучаем. Привлекли стариков, очень им наше предложение пришлось по вкусу. Некоторые со слезами на глазах благодарили. По нынешней дороговизне трудно старику на пенсию прожить. А ведь ещё и дети есть, им помогать надо. Зарплату положили хорошую, вот люди и пошли. Разные, правда.

— Мы же с вами уже говорили, нам разных не надо. Только лучших.

Кирпичников снял очки и проговорил.

— Не все готовы стрелять в убийц и насильников. Не каждый на это способен, тот же студент. Какой из него решительный человек? Не этому нас учили, а сейчас приходится и оружие применять, да и слабы мы пока ещё. Потери у нас стали появляться. Вот берём дезертиров из солдат, а кто и из матросов пришёл. Я прошение подал на ваше имя и на имя военного и морского министра, чтобы их демобилизовали и перевели в нашу службу. Как вы смотрите на это?

— Положительно. Если человек решительный и справедливый, то почему нет? И с разгулом бандитизма тяжело справиться одной молодёжью. Одобряю. Набирайте, как можно больше, и отсев проводите. Да не мне вас учить. Вы и так всё знаете. Дерзайте.

Кирпичников невесело улыбнулся.

— Не справляемся мы, Александр Фёдорович, пока. Но если всё будет так и дальше, то мы выправим ситуацию.

Керенский нахмурился.