В шаге от войны

Войдя в ресторанчик, Милан молча занял свое обычное место за хозяйским столиком у барной стойки. Здесь могли сидеть только завсегдатаи, друзья хозяина заведения. Настроение у старого полицейского было поганое. Он чувствовал себя виновным в гибели несчастного албанца. Глухое раздражение вызывала и беспомощность в отношении бесчинства немцев на Югославской земле. После того, как он с трудом отцепил руку Ахмеда от своего рукава, у Милана возник в горле какой-то болезненный комок, который никак не проходил. Он заказал рюмку сливовицы и маринованные оливы, хотя есть совсем не хотелось. Грустно потягивая сливовицу, он ждал, когда пройдет комок в горле, но легче не становилось.

Неожиданно двери кабачка распахнулись, и влетел Анатоль, как всегда жизнерадостный, полный оптимизма и куда-то спешащий. Увидев Милана, он направился к нему и весело поприветствовал старого полицейского. Тот вяло ответил.

Анатоль в действительности звался Анатолием Русаковым. Работая в консульском отделе советского посольства, он по долгу службы часто бывал на вокзале – провожал и встречал дипкурьеров, а также других советских граждан, прибывавших по делам в Белград. За долгое время примелькался, перезнакомился с местными, показал себя отличным парнем, и теперь все здесь, в том числе Милан, звали его Анатолем, то есть считали за своего.

Он сохранял доброжелательную манеру общения даже с носильщиками. Всегда был в хорошем настроении, знал массу смешных историй и анекдотов и был нежаден. Он не сорил деньгами. Вовсе нет. Но и для носильщика у него всегда находился мелкий сувенир из Москвы, непривычный для местных жителей значок, открытка, советский флажок. Забитые нуждой мелкие железнодорожные служащие и рабочие не привыкли к таким знакам внимания и с готовностью выполняли просьбы Анатоля. Может быть, поэтому на вокзале не происходило никаких происшествий с советской диппочтой.

Анатоль забегал и к «Молотову», где быстро занял постоянное место за хозяйским столом, чему способствовали приятный нрав русского, умение поднять настроение хорошим анекдотом. С одобрением воспринималась и его способность деликатно поставить на стол бутылку русской водки и баночку икры. Неудивительно, что после пары рюмок водки и бутерброда с икрой беседы за хозяйским столом все чаще прерывались громким смехом на зависть другим посетителям ресторанчика.

Но окончательно и бесповоротно престиж Анатоля укрепило одно живописное происшествие. Однажды за хозяйским столом собралось избранное общество, включая Анатоля, и местный аптекарь, уважаемый человек, рассказывал о впечатлениях своего брата, машиниста поезда, который ежедневно колесил по Балканам. Так вот, брат поделился своим беспокойством по поводу того, что все дороги забиты немецкими воинскими эшелонами с солдатами и боевой техникой. Железная армада неуклонно движется к советским границам. Немцы – народ прагматичный и просто так не будут передвигать подобные массы войск. Все, видимо, идет к нападению на Советский Союз.

В этом месте аптекарь многозначительно посмотрел на Анатоля и посоветовал держать ухо востро. Радко и другие гости за столом одобрительно закивали головами, но, как нарочно, дверь в кабачок распахнулась, и вошел сотрудник германского посольства Хорст Майер, отвечавший за вопросы безопасности. Он только что проводил берлинский вагон с немецкими дипкурьерами и зашел промочить горло рюмкой сливовицы. Был он личностью неприятной, с постоянным недовольно презрительным выражением лица. По любой мелочи закатывал скандалы руководству вокзала и грозился научить всех работать. К тому же он был фантастически скуп. Заходя к «Молотову», он всегда останавливался за барной стойкой спиной к посетителям и неизменно заказывал «доппель», по-немецки – двойную порцию сливовицы, около пятидесяти грамм. Затем долго мелкими глоточками смаковал напиток без какой-либо закуски. Его приход оборвал интересную беседу за хозяйским столом. Гости неловко замолчали.

Тут Анатоль улыбнулся и прошептал что-то на ухо Радко. «Молотов» удивленно вздернул брови, усмехнулся в свою очередь и дал какое-то указание подскочившему официанту. Когда Майер наконец допил свой «доппель» и грустно отодвинул рюмку, бармен ловко и быстро вновь наполнил ее.

– Доннерветтер, – заорал немец. – Я больше не заказывал и платить за второй «доппель» не собираюсь.

Бармен почтительно наклонил голову и сообщил, что напиток дарят посетители из уважения к великой Германии.

Майер изумленно оглядел зал, но гости заведения были заняты своими делами и не обращали на него никакого внимания. Немец вначале хотел отодвинуть рюмку, но потом зачем-то поднес ее ко рту и понюхал. Такой неудачный жест решил борьбу мотивов в пользу очередного «доппеля».

– Ну, если представляется возможность выпить за великую Германию… – Майер не закончил свою мысль, поскольку с удовольствием пригубил из рюмки.

Второй «доппель» закончился значительно быстрее. Но официант вновь наполнил рюмку, сообщив, что гости предлагают выпить за здоровье фюрера. Майер охотно согласился и выпил стоя.