В шоке. Мое путешествие от врача к умирающему пациенту

Когда пришли врачи с обходом, старший принялся описывать заранее сформулированный план действий на день. Он действовал методично, все раскладывая по полочкам, и я знала, что он тщательно изучил все мои анализы, прежде чем подготовить план. Прежде нам доводилось вместе работать в интенсивной терапии, и я отчетливо помнила, как строг он был с собой, когда допустил ошибку. Это была единственная совершенная им на моей памяти ошибка, однако после нее он стал совсем по-другому обсуждать клинические решения со своими подопечными. Изменилось выражение его лица, и он стал совсем по-другому слушать своих пациентов. Показатели моей крови упали, однако никаких причин бить тревогу не было. Скорее всего, просто результат того, что у меня слишком часто берут кровь на анализ. Они раздумывали над тем, чтобы перелить мне пакет донорской крови, просто чтобы «восполнить запас». После удаления излишков жидкости мои легкие на рентгеновском снимке выглядели заметно лучше. Я молча сидела и слушала. Когда он закончил, я убрала от своих губ пальцы и прошептала: «Мне нужно вам кое-что показать», – откинула одеяло и приподняла больничную сорочку.

«Когда вы это заметили?» – спросил он с нескрываемым беспокойством.

«Только что», – солгала я. Вот уже как минимум час я сидела в шоке от увиденного, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

Он вздохнул, нахмурился и кивнул. Было очевидно, что планы придется поменять.

Мне была тут же назначена компьютерная томография. С помощью отдельных снимков моего тела в разрезе с интервалом в два миллиметра была воссоздана виртуальная трехмерная модель моей грудной клетки, брюшной полости и таза. Они уже имели обрывочное представление о том хаосе, который воцарился внутри меня после ужасного кровотечения, по результатам моих анализов и после того, как ненадолго увидели краешек моей печени тогда в операционной, однако мое состояние было слишком нестабильным, чтобы проводить сканирование. Теперь же, когда представилась возможность сделать снимки, они дали понять, что на самом деле все гораздо хуже, чем они могли себе представить.

Сгусток скопившейся крови был размером со школьный глобус. Расширяясь, кровь полностью изменила расположение органов в моей брюшной полости. Моя печень, сплющенная в виде полумесяца, оказалась с противоположной стороны моего тела. Мой желудок сжался настолько, что теперь вмещал не больше столовой ложки, а объем правого легкого уменьшился более чем вдвое, причем пространство вокруг него уже успело наполниться мутной жидкостью. Хуже же всего было то, что введенный мне в кровоток краситель было видно не только в моих кровеносных сосудах – он просачивался сквозь них, попадая в продолжающую расширяться гематому. Белая клякса на фоне застоявшейся темной крови. Я по-прежнему истекала кровью.

Атмосфера в палате сразу же изменилась. Медсестры теперь двигались заметно быстрее и более целенаправленно. В коридоре за дверью моей палаты начали толпиться специалисты, и было слышно их неспокойную болтовню. Высказывались различные мнения, которые обсуждались, а затем отвергались. Было такое ощущение, будто в воздух подбросили колоду игральных карт, и каждый спешил урвать себе хотя бы парочку достойных.

Когда старший врач наконец вернулся в палату, у него было напряженное и мрачное выражение лица и говорил он с явным почтением в голосе. Мне были хорошо знакомы как его взгляд, так и интонация. Именно так я разговаривала с людьми, которым, как мне казалось, было суждено умереть, что бы мы ни сделали.

Мне изложили разработанный врачами план действий. Если кровотечение продолжится, то меня снова заберут в операционную, где они вновь вскроют мне живот, удалят гематому, попытаются установить источник кровотечения, облепят мою печень впитывающими тампонами и оставят меня открытой. Они оставят меня открытой. То есть они не станут зашивать мне живот, а просто накроют мои обнаженные органы напоминающей пищевую пленкой и будут ждать. Ждать, пока не станет ясно, успешно или неуспешно прошла операция. Ждать, пока снова не пойдет кровь, ждать, пока кровотечение не остановится, ждать, когда разовьется инфекция, – в общем, просто ждать дальнейшего развития событий. Они будут ждать, а потом снова отвезут меня в операционную. Чтобы исправить то, что нужно будет исправить, а затем думать, что делать дальше.

Такой план действий не нравился никому. Никто бы не стал его предлагать, будь у меня хоть какой-нибудь вариант получше. Никто не полагал, что такой план действий позволит мне покинуть больницу невредимой. Но они это сделают, если другого выбора не останется. Они это сделают, чтобы сказать, что сделали все, что могли. Они уже делали это раньше в похожих ситуациях. Никто из тех девушек не выжил.