В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Прохладное утро, облака еще окутываютъ верхушки горъ и скрываютъ солнце. Мы демъ по алле изъ пирамидальныхъ тополей; множество телжекъ съ фруктами, которые везутъ въ городъ, попадается намъ навстрчу, и мы покупаемъ нсколько свертковъ винограду чуть не задаромъ. Потомъ мы демъ вдоль по берегу Терека и подъзжаемъ къ водопою; намъ бросается въ глаза, что мстечко это по своему характеру кажется совершенно норвежскимъ, мы выходимъ изъ экипажа и остаемся здсь немножко дольше, чмъ бы слдовало. Облака разсиваются, горы обрисовываются все ясне и ясне, только самыя вершины еще увнчаны облаками. Мы подъзжаемъ къ застав, гд съ насъ требуютъ деньги за проздъ, и такъ какъ намъ долго приходится ждать квитанціи въ полученіи двухъ рублей, то мы снова выходимъ изъ экипажа и начинаемъ бесдовать съ лошадьми и кучеромъ. Нашего молоканина зовутъ Карнй Григорьевичъ, онъ русскій, ему пятьдесятъ лтъ, у него длинные темные волосы и борода и свтло-голубой кучерскій кафтанъ. Онъ спрашиваетъ насъ, не французы ли мы, но когда мы ему объясняемъ, откуда мы, онъ ничего не понимаетъ и безнадежно поглядываетъ на насъ. Будь мы французы, онъ тотчасъ же сообразилъ бы, что мы родомъ изъ Франціи; имя Франціи, какъ разъ теперь, со времени союза Царя съ Феликсомъ Форомъ въ Крондштадт, проникло и на Кавказъ. Карнй Григорьевичъ упоминаетъ уже о союз и гордо улыбается своими познаніями.

Квитанція готова, шлагбаумъ отпертъ, и мы катимъ дальше.

Дорога идетъ едва замтно въ гору. Мы демъ по глубокой долин, которая кажется такъ узка, что ее и не продешь, съ обихъ сторонъ вздымаются могучія горы, намъ слышно только далекое журчаніе Терека внизу, въ глубин. Терекъ не глубокъ въ это время года, но очень быстръ, такъ какъ беретъ начало высоко на Казбек и иметъ страшную силу паденія. Мы прозжаемъ сквозь известковыя горы, дорога пробита въ отвсной горной стн, надъ нашими головами крыша, не хватаетъ только стны со стороны Терека, чтобы образовался только тоннель. Воздухъ напоенъ страшной известковой пылью; пыль медленно поднимается, затуманиваетъ воздухъ и покрываетъ собою стекла очковъ и биноклей. Отвсная гора, которую мы видимъ передъ собою, почти до самаго верха поросла кустарникомъ, — можжевельникомъ и низкорослымъ хвойнымъ лсомъ.

Черезъ нсколько часовъ разсивается туманъ, покрывавшій верхушки горъ; солнце сіяетъ. Становится все тепле и тепле. Карнй разстегиваетъ свой кожаный поясъ и снимаетъ кафтанъ; аккуратно, какъ человкъ, любящій порядокъ, свертываетъ его и садятся на него. Мы распускаемъ зонтики, чтобъ защититься отъ солнца.

Прізжаемъ на первую горную станцію Балта, гд не останавливаемся. Изъ прочитанныхъ мною описаній я зналъ, что здсь отъ Балты начинаются горы. Какъ будто до сихъ поръ не было горъ! Ландшафтъ мняется: сквозь громадную пропасть, бока которой словно опираются въ небо, видны намъ въ отдаленіи снжныя горы, но какъ справа, такъ и слва горы зелены; ни деревьевъ, ни кустовъ, одна только трава. Надъ вершинами горъ кричатъ орлы. Мы видли сегодня уже много орловъ.

Всякій разъ, посл такихъ обнаженныхъ горъ попадаются другія, сверху донизу покрытыя кудрявыми кустарниками. Это особенность Кавказа. Между тмъ, какъ одна гора зелена до самой верхушки, но не иметъ ни единаго кустика, ея сосдка вся одта роскошнйшей растительностью. Лса нтъ, только кустарникъ, часто очень высокій, состоящій изъ лиственныхъ породъ. Здсь находимъ мы, смотря по высот, дубы, буки, немножко елокъ, чаще всего березы. Наша милая сверная береза неутомима, она поднимается до самыхъ верхушекъ, тогда какъ прочія деревья останавливаются по пути, боясь холода.

Отсюда дорога круто подымается, мы демъ все время шагомъ съ небольшими промежутками. Прозжаемъ мимо маленькой станціи Ларсъ, окруженной горами выше тысячи метровъ. Дорога идетъ теперь зигзагами, всякій видъ загражденъ, мы не видимъ ничего ни передъ собою, ни сзади, видимъ только спину и голову Карня. Тамъ и сямъ лежатъ по краямъ дороги люди и спятъ: это, вроятно, отдыхаютъ рабочіе, шоссировавшіе и исправлявшіе дорогу. Они одты на манеръ черкесовъ, но вынули оружіе изъ-за пояса. Какъ мы видимъ, вс, попадающіеся намъ на пути черезъ горы, одты черкесами; также и татары, даже русскіе носятъ эту одежду. Черкесовъ здсь вовсе нтъ; большинство переселилось въ Турцію, посл того какъ русскіе покорили ихъ; т же, которые остались, живутъ въ долин Кубани, а одно племя, кабардинцы, живетъ къ сверу отъ Владикавказа. Этотъ народъ, нкогда самый неукротимый въ мір, отказывавшійся даже вступать въ войска Шамиля только для того, чтобы тмъ сильне собственными силами побороть Россію, живетъ теперь ближе къ Россіи, чмъ какой-либо изъ кавказскихъ народовъ. Славянинъ побдилъ его и сталъ его сосдомъ.