В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Порядочно времени спустя передъ нами вырастаетъ станція Казбекъ, цлый маленькій городокъ. Могучія горы съ пропастями вздымаются кругомъ, но по склонамъ наверху все зелено, и до самой вершины видны намъ стога свже-скошеннаго сна. Овцы пасутся въ горахъ до самой вершины, мы видимъ ихъ вверху, на самой высокой точк горы, подъ самыми небесами: он похожи на блыя движущіяся точки. На вершин одной изъ горъ стоитъ въ снгу монастырь съ высокими башнями. Внизу, вокругъ станціи раскинулось множество небольшихъ засянныхъ хлбомъ участковъ; двое человкъ купаютъ въ Терек своихъ лошадей.

Мы възжаемъ на станцію.

* * *

При възд насъ окружаютъ дти, дловито предлагающія намъ купить у нихъ кусочки горнаго хрусталя и разноцвтные камешки. Мы прохали безъ перерыва 43 версты и должны здсь остановиться на три часа. Карнй распрягаетъ лошадей. Когда я спрашиваю его, можно ли на это время оставить наши вещи въ экипаж, то мн кажется, что онъ длаетъ какой-то неувренный жестъ; я считаю потому боле безопаснымъ забрать съ собою мелкія вещи.

Намъ подаютъ на обдъ великолпно зажаренную баранину и превосходный супъ, да сверхъ того мы еще получаемъ превкусные пироги. Но чистота здсь оставляетъ желать многаго. Слуга одтъ въ коричневый кафтанъ и прекрасно вооруженъ; онъ всячески старается угодить сіятельнымъ гостямъ. Онъ постилаетъ намъ даже только что выглаженную скатерть. Но стеклянныя пробки изъ флаконовъ съ уксусомъ и прованскимъ масломъ отсутствуютъ, и добродушный слуга снабдилъ ихъ пробками изъ газетной бумаги. Однако, та торжественная осанка, съ которой онъ разставляетъ на стол передъ нами все это великолпіе, заставляетъ умолкнуть всякую критику.

Онъ показываетъ намъ изъ окошка на глетчеръ, который теперь, впрочемъ, подернулся туманомъ. Казбекъ, говоритъ онъ. На это мы киваемъ утвердительно, такъ какъ это уже извстно намъ; когда же мы его спрашиваемъ относительно монастыря, который видли наверху, въ снгахъ, то онъ отвчаетъ что-то, изъ чего мы понимаемъ только, что это русскій монастырь. Ни одна изъ кавказскихъ націй не считаетъ себя за русскихъ.

И даже теперь, такъ много времени спустя по завоеваніи, есть наивные кавказцы, утверждающіе, что русскій осмлится лишь въ томъ случа вступить на ихъ землю, если захочетъ вжливо себя держать, не иначе.

Карнй говоритъ, что мы должны отдыхать до четырехъ часовъ. Мы понимаемъ нкоторыя изъ его словъ, и онъ очень искусно поясняетъ намъ ихъ нагляднымъ способомъ. Когда мы показываемъ ему свои часы, онъ осваивается съ циферблатомъ такъ легко, словно то не больше, какъ дтская игрушка, беретъ тогда вточку или былинку и показываетъ прямо на тотъ часъ, который желаетъ запечатлть въ нашей памяти, при чемъ неоднократно повторяетъ намъ число.

Вдругъ раздается ударъ грома. Вскор падаютъ крупныя капли дождя, но солнце свтить. Я выбгаю наружу и хочу внести подъ крышу нашъ остальной багажъ; но человкъ въ голубой холстинной рубах, доходящей ему до колнъ, смотритъ вверхъ на небо и объявляетъ мн, что дождикъ сейчасъ перестанетъ; онъ показываетъ также на самаго себя и даетъ мн понять, что позаботиться о нашей поклаж. Онъ идетъ въ конюшню и возвращается оттуда со своимъ кафтаномъ, которымъ покрываетъ т сундуки, которые боле страдаютъ отъ дождя.

Дождь становится сильне и переходитъ въ градъ. Градины очень крупны и, падая, высоко отпрыгиваютъ отъ земли. Это напоминаетъ мн страшные градовые ураганы среди жаркаго лта въ американскихъ преріяхъ. Тамъ мы часто должны были свои куртки, или что попадало подъ руку, набрасывать на лошадей, а сами заползали подъ телги, чтобы не быть ушибленными градомъ. А лошади, которые инстинктомъ чуяли это явленіе, только наклоняли головы, чтобы защитить глаза, и такимъ образомъ выносили удары.

Я скрываюсь въ конюшню. Тамъ стоитъ корова съ теленкомъ, маленькій верблюдъ и другія животныя, всмъ имъ кажется хорошо и привольно, за исключеніемъ одной только овцы съ жирнымъ хвостомъ, которая лежитъ въ одномъ изъ стойлъ. Овца больна; она глухо стонетъ и закрываетъ глаза. Вроятно, она должна быть вскор зарзана. Я раскрываю въ ящик коньякъ, наливаю его въ пивной стаканчикъ, оглядываюсь вокругъ и, когда вижу, что я одинъ, то вливаю овц въ горло нсколько большихъ глотковъ. Мн приходится порядочно повозиться съ упрямымъ животнымъ, но когда я въ конц-концовъ разжимаю зубы, то овца глотаетъ хорошо. Языкъ у нея совсмъ синій. Посл питья фыркаетъ, трясетъ головой и лежитъ смирно. Я начинаю надяться, что все разршится потомъ.