В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Деревня за деревней. У възда въ каждую окружаютъ насъ просящія милостыню ребятишки. Маленькія существа эти клянчатъ съ навязчивостью, подобную которой встртили мы только попавъ на обратномъ пути въ Турцію. На другомъ пол снова стоятъ женщины и срзаютъ хлбъ. Т, что постарше, боязливо пригибаются съ земл и продолжаютъ работу, но одна молодая двушка выпрямляется во весь ростъ, смотритъ на насъ и смется. На ней синій сарафанъ, волосы повязаны краснымъ платкомъ, блые зубы ея сверкаютъ, глаза у нея темные. Когда она не можетъ больше глядть намъ вслдъ, то перестаетъ смяться, откидываетъ голову равнодушно и отворачивается. У насъ вырывается легкое восклицаніе. Это движеніе головы было неоцнимо прекрасно.

Деревня за деревней. Дорога идетъ въ виду подъема зигзагами, и Карнй щадитъ своихъ лошадей, детъ медленно и часто поитъ ихъ. Близъ одного водопоя нагоняетъ насъ чей-то экипажъ, который Карнй преспокойно пропускаетъ впередъ, такъ что намъ, дущимъ сзади, приходится глотать невыносимую пылъ. Мы приказываемъ ему немножко остановиться, чтобы датъ пыли время улечься и разсяться, и вообще не особенно благодарны ему за его сонную зду. Карнй находитъ, наоборотъ, что все идетъ прекрасно и, предовольный, напваетъ себ подъ носъ.

День клонится къ вечеру. Смеркается и становится замтно прохладне. Мы накидываемъ на плечи шерстяныя одяла. Я длаю открытіе, что стеаринъ на моей куртк снова застываетъ и выходитъ наружу; онъ служить намъ здсь на высот вмсто термометра; мы находимся теперь на дв тысячи метровъ надъ уровнемъ моря. Мы все еще демъ изгибами по горамъ. Карнй еще разъ поитъ лошадей, хотя уже холодно. Поля остаются позади; мы уже почти на границ древесной растительности.

Опять экипажъ нашъ съ трескомъ катится по желзному мосту, и мы прізжаемъ на станцію Коби, гд должны переночевать. Незадолго до прізда, Карнй вдругъ спрыгиваетъ съ козелъ и хватаетъ одну изъ лошадей за хвостъ. Сначала мы не понимаемъ такого удивительнаго поступка, во вскор мы видимъ, что животъ лошади сильно раздулся, и животное едва можетъ итти.

VII

Премилое и презабавное мстечко.

Мы просимъ себ помщенія, но вс отдльныя комнаты заняты. Однако мы все же не остаемся вслдствіе этого безпріютными. Спутницу мою направляютъ въ большую общую комнату для женщинъ, меня въ таковую же для мужчинъ. Вдоль стнъ стоятъ обшитыя кожей скамейки, на одной изъ нихъ я долженъ спать. Это отлично.

Мы просимъ пость и тотчасъ же получаемъ превосходное филе, щи и зелень. Лихорадка моя возобновилась, меня предупреждаютъ поэтому удерживаться отъ извстныхъ кушаньевъ и напитковъ; но радость, что мы нашли такое уютное мстечко въ горахъ, заставляетъ меня забыть о лихорадк и заказать вопреки всякой діэт: филе, щи, зелень, пиво, а кром того кофе.

Въ то время, какъ мы закусываемъ, приходитъ въ сни Карнй и желаетъ переговорить со мной. Мы слышимъ за дверью его голосъ и видимъ его самого всякій разъ, какъ дверь пріотворяется; но слуга на нашей сторон и не желаетъ мшать намъ сть и вызывать насъ къ нему. Тогда Карнй улучаетъ благопріятную минутку и проскальзываетъ къ намъ въ столовую.

Что ему собственно нужно отъ насъ?

Карнй объявляетъ намъ, что мы можемъ выхать завтра не раньше шести часовъ.

Почему же такъ? Вдь это противъ уговора, — мы согласились хать въ пять часовъ, чтобы достигнуть Ананура раньше завтрашняго вечера. Онъ отвчаетъ что-то очень запутанно, по мы замчаемъ, что онъ проситъ насъ пойти съ нимъ.

И мы идемъ.

Мы не беремъ съ собою ни шляпъ ни пальто, потому что предполагаемъ, что онъ вызываетъ насъ просто за дверь; но Карнй ведетъ насъ довольно далеко вверхъ по дорог. Луна еще наполовину не достигла полнолунія, но освщаетъ хорошо, кром того небо усяно звздами. Мы видимъ что-то темное на верхнемъ краю дороги; Карнй идетъ впереди насъ прямо къ темному предмету. Мертвая лошадь! Одна изъ лошадей Карня пала. Онъ до смерти запоилъ ее. Животное лежитъ съ животомъ раздувшимся на подобіе шара. Это вдь, стоитъ сто рублей, говоритъ Карнй. Онъ безутшенъ, онъ идетъ за нами, когда мы возвращаемся къ прерванному ужину, и все продолжаетъ говорить о ста рубляхъ. Да разумется, сто рублей пропали, никто уже не возмститъ ихъ Карню, потому совершенно напрасно говорить о нихъ. Чтобы попрощаться съ нимъ, я говорю Карню нчто въ род: доброй ночи! Итакъ, завтра утромъ, въ пять часовъ мы демъ дальше.

Нтъ, въ шесть, говоритъ Карнй.

Мы никакъ не можемъ столковаться. Карнй доказываетъ намъ что-то, изъ чего мы понимаемъ только, что сто рублей погибли, и что завтра у него всего только три лошади.

Логика его не совсмъ ясна намъ. Съ тремя лошадьми еще боле причинъ пуститься въ путь съ пяти часовъ, если мы хотимъ добраться до Ананура. Посл многихъ операцій съ соломинками и часами и усиленныхъ повтореній указанія времени по-русски, Карнй, наконецъ, покоряется и киваетъ намъ въ знакъ пожеланія доброй ночи.