В сложном полете

— Экипаж! Огонь! — скомандовал я и, дав полный газ, убрал шасси. Стрелки метнулись к пулеметам. Почти не целясь, в упор резанули по «кобре» и «удаву» длиннющими очередями.

Перевернувшись через левое крыло вверх брюхом, «кобра» свалилась на землю и заскользила по ней блином, крутясь волчком… «Удав», вздрогнув и резко накренившись, с правым разворотом врезался в деревья, делая просеку. Через мгновенье громыхнули взрывы, клубящиеся огненные облака взметнулись к небу…

Володя из носового пулемета бил по бензозаправщикам и самолетам. Третий взрыв… Огненный гриб взвился над лесом…

— Сокол! Сокол! — вызывал я по рации. — Я — Голубь! Курс 86! Квадрат 55—3! 9 минут лету! Ориентируйтесь по горящему лесу!..

Солнце уже давно скрылось за горизонтом. Густеющие сумерки обволакивали землю. В низинах лужицами разлитого молока стелился туман. Небо, подсвеченное лучами солнца, все еще было ясным и золотистым на западе и серым, темнеющим на востоке…

На полпути к линии фронта Володя высоко над собой увидел колонну звеньев своих самолетов. Доложил. Я спокойно ответил:

— Молодцы! Пусть кончают с «удавами»…

…После посадки, по дороге на командный пункт я говорил Ушакову.

— В последнее время резко повысилась активность вражеской авиации. По разведданным, в этом районе не значилось ни одного аэродрома. Естественно, возникла мысль: аэродром где-то здесь, совсем недалеко от линии фронта… Тогда провели сплошное фотографирование района и ничего не обнаружили… Что делать?.. Решили использовать предложение фашистов. Нам поручили разработать и выполнить эту операцию. И вот мы ее выполнили, брат… Очень удачным считаю твои предположения — выполнить операцию вечером и патрулирование полка в воздухе в ожидании команды. Это, думаю, намного сократило наши потери и обеспечило внезапность в известной степени…

Над головой послышался знакомый гул моторов. Мы с Володей остановились, всматриваясь в ночное небо.

— Вот и наши возвращаются! — довольно заметил Володя.

В эту ночь с боевого задания вернулись все самолеты полка…

Да, я, Павел Засыпкин, ходил к Вадову и рассказал о полете с Хаммихиным. Правда, когда в часть вернулся Владимир и расспросил меня о боевом крещении…

И сейчас вижу, как он, заглядывая мне в глаза, сурово спросил:

— Задание-то выполнили?

— Да-а, — замялся я, — вроде выполнили.

— Как это вроде? — нахмурился Владимир. — Выкладывай.

И я, волнуясь и захлебываясь, сбивчиво рассказал о вылете.

— Так, так, — размышлял вслух Владимир, покусывая травинку. — Значит, опять пытался не выйти на цель… Выходит, напрасно я тогда не доложил командиру полка о нем. Посчитал случайным тот срыв. Ну уж теперь обязательно доложу. Идем, — вставая с травы, сказал Владимир. — Сейчас же идем к Вадову…

Старшего лейтенанта Хаммихина судил военный трибунал. На открытом судебном заседании присутствовал весь личный состав полка. Военный трибунал приговорил Хаммихина к разжалованию в рядовые и прохождению дальнейшей службы на передовой в штрафном батальоне…

18

БОРИС УШАКОВ

Я быстро прочитал «Записки». Вернее, проглотил. И пристал к Павлу Ильичу с расспросами.

— А что это была за командировка в Казань?..

— Интересный был полет… Ну да об этом я напишу еще…

Павел Ильич умолк. Наверное, нахлынули воспоминания. Потом, посмеиваясь, продолжил:

— Сам понимаешь, как всякий ветеран-фронтовик, я же теперь немного писатель. Ведь сейчас все ветераны пишут о войне. Так что скоро закончу главу и про этот полет Владимира. И сразу вышлю тебе и, возможно, Вадову.

— Почему возможно, а не точно?

— Ну-у, он теперь большой человек. Как-то неудобно.

— Имеете в виду, что генерал-полковник?..

— Не только.

— Первый заместитель главкома?

— Не только. А ты откуда знаешь?

Я рассмеялся.

— Во-первых, я служу в армии, тем более в авиации, и обязан знать свое высшее начальство. Ну и потом, я видел его.

— Где? В училище?..

На открытии памятника дяде Владимиру.

— Где? Ему разве памятник поставили? — удивился Павел Ильич.

— В Синарске, молодежь города, недавно. И уверен, по инициативе Вадова.

— Думаешь?..

— А откуда бы узнали в Синарске о подвигах дяди?.. Ваши же «Записки» еще не напечатаны!..

— Да, да-а, — задумался Павел Ильич. — Какой все-таки Вадов молодец! Не забыл-таки своего штурмана. А ведь занят работой по горло! Государственный деятель!.. Кстати, он уже маршал! Во вчерашних газетах напечатано. И уже главком!.. Заместитель министра обороны!.. Пока мы с тобой из кабин не вылазим — в мире перемены! — рассмеялся Павел Ильич.

— Это прекрасно! Так и должно быть! Самые умные, храбрые, честные заслуженно становятся во главе!.. Вы не летали с ним?..

— Немножко. В конце войны после гибели Владимира. Думаю, потому, что был земляком и другом его. И, наверное, в память о нем.

— Не расскажете?.. Или дадите почитать?..

— Попозже, когда закончу главу. Да! Раз Владимиру установлен памятник…

— В центральном сквере города.

— Тем более, то назову-ка я свои «Записки» более точно и объективно — «О моем бессмертном друге».