В созвездии трапеции

Она ищет его по всему зданию цирка и не находит. Не видно нигде и Антона Мушкина. Машины братья, хорошо понимающие ее состояние, пытаются помочь ей найти Юру, но и им это не удается. Они хотя и не говорят ей ничего, но по мрачным взглядам их она догадывается, что осуждают ее за что-то. Ей очень хочется спросить их: за что же? Но она не решается произнести вслух этих слов, хотя и сама не вполне отдает себе отчет, в чем же именно она провинилась. И все-таки какое-то подсознательное чувство вины перед Юрой не покидает ее...

Обнаруживает она Елецкого лишь на другой день в старом здании цирка. Он выполняет там какую-то не очень срочную, а может быть, и вовсе ненужную работу, уединившись в одной из комнат верхнего этажа. Когда Маша входит, он даже не поворачивается в ее сторону, хотя всем своим существом ощущает ее присутствие. Некоторое время она молча стоит за его спиной, а он бессмысленно водит кистью по загрунтованному белой краской холсту.

- И вам не стыдно?.. - чуть слышно произносит наконец Маша.

- Да, очень, - все еще не оборачиваясь, покорно молвит Юра.

Маша и не ожидала, конечно, никаких упреков, так как достаточно хорошо знала его, но такая покорность совсем обезоруживает ее. И все, что она хотела сказать ему, кажется ей уже не нужным теперь.

А Юра вдруг оборачивается и говорит так возбужденно, как, пожалуй, никогда еще с нею не говорил:

- Я, конечно, настоящий кретин! Не знаю даже, как еще себя назвать... И очень хорошо, что вы меня нашли, сам я просто не смог бы показаться вам на глаза...

К концу января сценарий циркового представления, написанный Елецким, Мушкиным и Анатолием Георгиевичем, утверждается наконец и принимается к постановке.

В новом здании цирка уже готовы теперь все четыре манежа. Один из них, как и обычно, находится наверху, в центре зрительного зала, а три - в нижнем помещении. Специальными механизмами они тоже поднимаются вверх, меняясь местами. Собственно, это даже не манежи, а площадки, приспособленные для ледяных ревю, водяных пантомим и конных номеров.

Главный режиссер решает начать репетиции новой программы на нескольких манежах одновременно. До премьеры времени мало, конечно, но Анатолий Георгиевич объездил многие цирки и пригласил для участия в новой программе тех артистов, номера которых подходили по сценарию. Их нужно было лишь несколько видоизменить в соответствии с сюжетом задуманной постановки.

У Анатолия Георгиевича нет теперь ни одной свободной минуты. Нужно ведь побывать и на съемках отдельных фрагментов представления, которые будут демонстрироваться на куполе цирка. Необходимо прослушать и музыку. Ее пишет молодой, очень талантливый композитор. Много времени отнимает и художественно-производственный комбинат, готовящий костюмы по эскизам Юрия Елецкого.

И вот именно в это столь напряженное время является к нему в кабинет Митрофан Холопов, развязный и наглый, как всегда.

- Над новыми ревю мозгуете, Анатолий Георгиевич?

- Да, замышляем кое-что, - нехотя отвечает ему главный режиссер.

- Xодят слухи, будто нечто космическое?

- Куда нам до космоса, - притворно вздыхает Анатолий Георгиевич.

- А Зарницыны? Одна Маша чего стоит! Но и их нужно уметь подать. Тем более что космос - это, как я понимаю, у вас условность.

- Как сказать, - неопределенно произносит Анатолий Георгиевич.

- А я бы сказал: как подать, - самоуверенно усмехается Холопов. - И я бы мог помочь вам в этом. Меня сейчас один очень известный кинорежиссер обхаживает, но я бы с большей охотой...

- Нет, нет, спасибо! - поспешно прерывает его Анатолий Георгиевич. - Мы уж как-нибудь и сами.

- Смотрите, чтобы потом не пожалеть. На киностудии тоже ведь готовится съемка кинокартины из цирковой жизни. Им сейчас очень нужны циркачи, и я могу переманить к ним Зарницыных.

- Не думаю, что вам удастся это, - пренебрежительно машет рукой Анатолий Георгиевич.

- А уж я постараюсь, - почти угрожающе заявляет Холопов. - Не знаю, как Маша, а братья ее не очень-то дорожат вашим цирком. А без них и Маше грош цена.

- Ну, знаете ли, Холопов!..

- Ага, не нравится? Я так и знал, что это вам не понравится. Ну, так знайте же, что я не пожалею сил, чтобы переманить Зарницыных в кино. Сегодня же сделает им предложение кинорежиссер Лаврецкий, авторитет которого, надеюсь, вам известен.

В Маше Анатолий Георгиевич никогда не сомневался. Он знал, что она не мыслит своего существования вне цирка, но братья ее действительно ведь собираются в университет. Их, пожалуй, не трудно будет переманить. .. Все это не на шутку беспокоит теперь главного режиссера цирка, и он решает поделиться своими тревогами с Михаилом Богдановичем.

- Вот уж не думал, что вы примете всерьез слова этого трепача, - смеется старый клоун. - Да Зарницыны спят и видят теперь этот полет в пространство с пониженной гравитацией.

- Но ведь от Холопова всего можно ожидать.

- Да, этот тип постарается, конечно, при случае подложить нам свинью. Он действительно околачивается теперь на киностудии. За Зарницыных, однако, я ручаюсь. Их он ничем не возьмет. Так что за главный номер нашей премьеры можете быть спокойны.