В созвездии трапеции

Зато сама Маша кажется ему интересующейся лишь сюжетом кинофильма. На самом же деле она с волнением ожидает, что Илья непременно попытается пожать ей руку или, может быть, даже обнять. Но время идет, а Илья лишь прислоняется плечом к ее плечу, да и то, видимо, совершенно случайно. Все его внимание, конечно, поглощено фильмом. Еще бы! На экране сплошная физика: атомные реакторы, синхрофазотроны, яростные споры о тайнах микромира...

Лишь выходя из зала, Илья берет Машу под руку, а в гардеробе очень галантно подает ей шубку.

- Ну, как понравился вам фильм из жизни вашего брата физика? - спрашивает его Маша.

- Я не в восторге, - притворно морщится Илья. - Скучновато все это и явно для нефизиков. Уж очень элементарно... Да и герои списаны явно не с нас.

- А мне казалось, что вы смотрели с большим интересом.

- Я всегда смотрю очень добросовестно, - усмехается Илья.

Когда они выходят наконец из Дома ученых, им сразу же попадается такси.

- Нам чертовски повезло! - радуется Илья. - Я завезу сначала вас, а потом уж к себе.

- Зачем же!.. - протестует Маша. - Я доберусь и сама.

- А такси? Разве я поймаю второе так скоро?

- Ну тогда поедемте.

Он садится рядом с Машей и просит ее сказать шоферу, как лучше проехать к ее дому.

Не предпринимает Илья никаких "активных" действий и в такси, полагая, что своей сдержанностью произведет на Машу гораздо лучшее впечатление. Зато говорит, не умолкая. И почему-то все время о Леве Энглине.

- Вы знаете, Машенька, какой он удивительный человек? Истинный физик! Все происходящее воспринимает только с ее позиции и даже мыслит только ее категориями. У него есть и фото- и киноаппараты. И он неплохо снимает. Но фотоснимки называет он стабильным, а кинокадры нестабильным отражением действительности. Это по аналогии с химическими элементами природы. А в театрах реакция зрительного зала делится у него на сильные и слабые взаимодействия. Это тоже терминология мира элементарных частиц ядерной физики.

У дома Маши Илья распахивает перед нею дверцу такси и помогает выйти из машины. А прощаясь, снимает шляпу и целует ей руку, хотя раньше ни разу еще этого не делал и даже читал в каких-то правилах хорошего тона, что девушкам руки не целуют.

- Надеюсь, мы посмотрим вместе еще не один кинофильм? - с надеждой спрашивает он, не выпуская Машиной руки.

- Если только вы будете приглашать меня на что-нибудь более интересное, - смеется Маша. - Но вы поторапливайтесь, а то счетчик такси нащелкает вам астрономическую цифру.

Братья встречают ее мрачным молчанием.

- А вы знаете, мальчики, где и с кем я была? - весело спрашивает она, сбрасывая с плеч свою шубку.

Братья по-прежнему хранят молчание, и теперь ей даже кажется, что они смотрят на нее осуждающе.

- В чем дело, мальчики? - настораживается она.

- А в том, - произносит наконец Алеша, - что Юра тяжело болен. И все из-за тебя!..

- Как из-за меня? - пугается Маша.

- А так. Он повредил себе что-то, когда бросился тебя спасать. А ты не поинтересовалась даже, почему весь день сегодня его не было в цирке. Мы с Сережей, как только узнали, что он болен, хотели сразу же навестить. Но как же можно было пойти к нему без тебя? И вот человек этот, спасший тебе жизнь, лежит теперь и, может быть, даже умирает, а ты в это время...

- Едем тогда к нему сейчас же! - бросается Маша к вешалке.

- Ну, что ты ее пугаешь, Алеша? - сердится на младшего брата Сергей. - Во-первых, никто пока не умирает, а во-вторых, с Юрой Антон. И потом, поздно уже сегодня.

...Маша долго не может заснуть и все думает о Юре. Ей теперь кажется почти преступным, что еще совсем недавно она сидела в кино рядом с очень галантным физиком Нестеровым-младшим и чуть ли не злилась на него за то, что он так и не обнял ее.

А Юры действительно не было видно сегодня весь день. Он, конечно, мог серьезно повредить себе что-нибудь, но и вида не подать, что ему плохо. А теперь он лежит в квартире тетки один - она, кажется, не вернулась еще из поездки. Может быть, ушел и Антон... Хотя едва ли... Если Юре действительно плохо, Антон ни за что не оставит его одного.

"Он ведь не то, что я... - укоряет себя Маша. - А что, если встать, потихоньку прокрасться к двери и все-таки поехать к нему? Сейчас всего двенадцать... Но нет, братья спят очень чутко, непременно услышат и не пустят ни за что..."

К Юре Зарницыны приходят на другой день сразу же после репетиции. Их освободили теперь ото всех выступлений, и вечера в полном их распоряжении.

Дверь им открывает Антон.

- Наконец-то заговорила совесть! - мрачно произносит он, помогая Маше раздеться.

- Так ведь не знали же, что Юра болен, - оправдывается Алеша.

- Раз не было его вчера целый день, не трудно было догадаться, что с ним что-то случилось, - все еще ворчит Антон.

- Мы же все время в новом здании. А у Юры и в старом помещении могли быть дела...

- Нет у нас оправданий, конечно, - прерывает брата Маша. - Виноваты. Однако вы, Антоша, могли бы и сообщить нам, что Юра заболел.

- Не велел он мне этого, - понижает голос Антон. - Сами знаете, какой у него характер. Но хватит об этом! Все разделись? Тогда пошли.