В споре со временем

Не теряя времени, я стала ездить по подмосковным институтам (или нет вакансий или опоздала), а также отправилась в Министерство высшего образования разведать, в каких институтах объявлены конкурсы на подходящую для меня должность.

Самым реальным и соблазнительным показался мне вновь открывавшийся в Рязани сельскохозяйственный институт. Совсем близко к Москве! (А значит, и к Сане! и к Ундине!) Должность доцента. К тому же я по талды-курганскому опыту знала, как интересно работать в молодом учебном заведении, где коллектив ещё только формируется и на первых порах всегда дружный, где работа требует много инициативы, энергии, полной отдачи сил…

Документы поданы. Среди них — вполне хорошая характеристика от университета и блестящий отзыв профессора Кобозева.

Я почти уверена, что пройду по конкурсу.

Вынужденная поневоле «отдыхать», я с ещё большим рвением занялась музыкой. Даже выступила в июне по телевидению.

…А что, если переключиться на музыку?.. Но… как?.. Ундина Михайловна считает, что я вполне могу попытаться поступить в консерваторию. Но… опять студенчество? Опять на маминой шее?..

Саня отнёсся к тому, чтобы я променяла химию на музыку, с энтузиазмом. Он считает, что уж если оставаться в Москве из-за музыки, то нужно найти «совершенно исключительный, но быстрый и уверенный способ стать профессионалом», помимо консерватории. «Ты скажешь, что такого пути нет,пишет он, — а его надо найти». Снова — фантастические построения! А жизнь есть жизнь! Надо работать! Надо зарабатывать!

Две недели июля провела я в подмосковном доме отдыха по путёвке, которой меня премировал тот же университет, что и уволил…

Не одна я получила путёвку за успехи в самодеятельности. А потому и здесь много музыки, пения, художественный свист… Интересное знакомство с только что окончившим Московскую консерваторию пианистом. Его советы мне поступать обязательно… Теперь у этого пианиста много почитателей. Это Олег Бошнякович.

Образовалась приятная компания. Музыка… Прогулки к Москве-реке… Задушевные беседы… Даже дурачества… И… беспокойство о своей судьбе на время отступило…

Из дома отдыха я писала Сане, что скорей всего буду работать в Рязани. Пообдумав, он этому обрадовался. По приезде в Москву я получила от него письмо, где он писал, что мне, некоренной москвичке, «много лет ещё пришлось бы ютиться по углам и жить полубездомной жизнью». Ему кажется, что в тихом городе я устроюсь спокойнее и лучше. Ко мне переедет мама «с тётями и со всем домом, в том числе и с роялем».

Но результатов конкурса пока ещё нет.

Берусь за платный перевод английской статьи. Готовлю в институт по химии дочь обеспеченных родителей. Всё это интересно и неплохо оплачивается.

А из Рязани пришёл большой пакет. Что это?.. Увы, мои документы! По конкурсу я не прошла…

Снова Министерство высшего образования. Снова хождение по различным отделам. По моей специальности требуются ассистенты в Горьковский университет. Здесь сейчас и сам заведующий кафедрой профессор Н. Он готов взять меня, несмотря на признание, что я «развожусь с мужем, находящимся в заключении».

19 августа я приехала в Горький и в тот же день была зачислена ассистентом кафедры физической химии… Но с 1 сентября.

…Зачислил бы меня ректор со дня моего приезда — и работать бы мне в Горьком! Такой, казалось бы, пустяк определил мою дальнейшую судьбу…

Мне обеспечен значительный оклад, подъёмные, обещана через некоторое время комната. А пока — у меня отдельный номер с широким окном, открывающим вид на Волгу в центральной гостинице, что на набережной. После общежития на Стромынке всё кажется сказочным. Даже одиночество не тяготит, а позволяет лишь полнее переживать привлекающее новизной настоящее и что-то обещающее будущее…

Распахиваю окно. Волга затягивается лёгкой предвечерней дымкой. Кое-где на противопо-ложном берегу загораются одинокие огни. От реки веет свежей прохладой. Огней становится всё больше, а по самой реке — движущиеся огоньки медленно проплывающих судов… И меня всё больше охватывает давно не испытываемое чувство внутреннего покоя…

Бываю на кафедре. Готовлюсь к проведению лабораторного практикума, перечитываю двухтомную «Физическую химию» Бродского, по которой самообразовывался Саня в лагере на Большой Калужской. Гуляю по городу, обедаю непременно пельменями, бываю в кино. И… не тороплюсь зайти на почтамт спросить корреспонденцию до востребования: ответов-то ждать ещё рано… А там уже несколько дней, как лежит телеграмма от друзей из Москвы: «Рязань предоставляет место доцента».

Я — снова в смятении. Не только доцентство. Хотя читать лекции — куда привлекательней, чем вести практикум. Рязань ближе к Москве. И главное вот уж там мне развод совсем не понадобится!..

Шлю телеграмму в Рязань. Но ждать ответа слишком мучительно. Делюсь своей новостью с заведующим кафедрой. Меня привлекают лекции? Он даст мне прочесть спецкурс!

Я прошу разрешить мне всё же съездить в Рязань.

— Но надо готовить практикум! Через несколько дней занятия…

— Но я-то зачислена на работу с 1 сентября…

Профессору нечего возразить. Я могу ехать.