В СССР геев не было!

– Это еще хорошо, что они твой адрес не знают, – Смирнитский сидел рядом, опираясь головой на руку и хмурился. – Не хватало нам еще сталкеров под окнами.

– Ты же сам убедил меня оставить всё это, – ответил Михаил, не отворачиваясь от голубого экрана.

– Ну я же не думал, что популярность так на тебя повлияет. Ты теперь все время в сети зависаешь. То отвечаешь на вопросы, переписываясь с незнакомцами, то ищешь материал для нового видео, то еще что-нибудь.

– Звучит, как будто ты начал ревновать меня к компьютеру, – фыркнул, усмехаясь, Миша.

– Так и есть. Я хотел подарить тебе свой подарок с утра, но когда я проснулся, ты уже ушел с головой во всемирную паутину.

После этих слов, Михаил протянул руку, отключил экран монитора и повернулся к Славе. Теперь всё его внимание было устремлено только на одного человека. Самого важного.

– Давай, – мягко улыбнулся Миша, сложив ладони лодочкой, будто ожидал от Ярослава горсти конфет или чего-то подобного.

– Эм, мне сначала нужно кое-что объяснить, прежде чем дарить, – замялся Ярослав, а Михаил послушно опустил руки на колени и приготовился слушать.

Слава тем временем встал, прошелся по гостиной вперед-назад, собираясь с мыслями.

– Помнишь, еще до пандемии и самоизоляции ты просил меня кое-что сделать? – начал издалека Смирнитский, продолжая вести себя довольно беспокойно.

– Почти год прошел, я не знаю, о чем именно ты говоришь. И ты меня пугаешь, – Михаил нервно усмехнулся.

Неужели он о той старой шутке про то, чтобы Ярослав взял его фамилию? Сейчас, конечно, нет проблем сходить в паспортный стол и подать заявление о смене имени, но Мише на самом деле это было не нужно. За столько лет он уже привык ругаться на Славу используя его фамилию. Так что, теперь придется использовать свою? «Гайдук, это уже третья сигарета за день, и ты опять не надел тапочки перед выходом на балкон!» – на вкус Михаила, это звучит немного шизофренично.

– Переходи к сути.

– Ты хотел… То есть мы хотели сходить на фотосессию, чтобы у нас были фотографии, знаешь, как у пары, – уточнил Ярослав. – Но потом начался локдаун, всё закрыли и запретили. Хотя Ира нашла для нас отличного фотографа, который хорошо относится к таким, как мы. Она показала наши фото, и он хотел даже попросить у нас разрешения использовать снимки в своем портфолио!

– Так мы же не фотографировались, какое портфолио? – не понял Миша.

– Да! О том я и говорю! Мы с Ирой уже почти всё организовали, хотели сделать тебе сюрприз в мае, когда потеплеет. Но потом наши планы накрылись медным тазом.

– Ого, я не думал, что ты всерьез воспринял ту мою просьбу, – Михаил Петрович потер ладони о колени. Сам-то он почти забыл об этом и не собирался Славу вести к фотографу насильно. Это был, хоть и не состоявшийся, но приятный сюрприз. – Спасибо.

– Нет. Это не все. В смысле, ты же не подумал, что рассказ о сорвавшейся прошлогодней фотосессии и есть мой подарок?! – возмутился Ярослав, увидев, что Миша смущенно пожимает плечами. – Я не настолько бесчувственная кочерыжка, знаешь ли. Пусть я не такой мастер в выборе подарков, как ты. Но порой меня тоже посещают отличные идеи!

Смирнитский подошел к шкафу и стал рыться в одном из своих ящиков, в котором Михаил разрешил наводить ему бардак, чтобы они не ссорились из-за разного подхода к сортировке вещей. Среди разного хлама Ярослав вытащил коричневую неприметную коробочку, размером чуть меньше ксероксного листа, не перевязанную ленточкой, а просто закрытую.

– Поздравляю тебя с днем рождения. Представь, что это настоящее, а не подделка, – Слава протянул подарок и сцепил руки за спиной в ожидании.

Михаил медленно и осторожно открыл клапан коробки, не представляя, что может быть у нее внутри – уж очень странное объяснение и пожелание выдал Ярослав. Старик отогнул картонные ушки и увидел на дне обычный тонкий фотоальбом. Не позволив себе надеяться раньше времени, он как можно быстрее, но все так же аккуратно, вытащил его и раскрыл на первой странице. В пластиковый кармашек была вставлена старая фотокарточка, на которой были запечатлены двое мужчин. Тот, что повыше, обнимал того, который пониже, за плечи, а другой обнимал первого за талию.

Не дружеский жест. Романтический.

На фотоснимке были Михаил и Ярослав. Молодые. Подпись внизу говорила, что это 1968 год.

Гайдук задержал дыхание и перевернул страницу. На следующем развороте были два других снимка. На том, что слева, они сидели за шахматной доской и улыбались друг другу, игнорируя фотографа. Ярослава не беспокоило, что он, очевидно, проиграл партию, а Михаил радовался не победе, а игре с другом. Нет, не с другом, а с любимым. На другом снимке, уже в кармашке справа, они были сфотографированы со спины, шли по набережной, держась за руки. Дальше было еще три разворота с разными фотокарточками из конца шестидесятых – начала семидесятых годов: всего получалось девять или десять штук.