В сторону южную

«Перед вами откроются вид на Золотые ворота и Львиную бухту, мыс Меганом и панорама поселка Крымское Приморье, где вы можете осмотреть Ботанический сад и посетить биостанцию Академии наук СССР. На катере разрешено находиться в пляжных костюмах. Буфет предлагает богатый ассортимент продукции винсовхоза «Коктебель», «Массандра». Последнее, столь откровенное и громогласное заявление о терпимости команды, о готовности ее идти на любой компромисс, выдало грустную тайну жизни катерка. Долгие дожди и с ними невыполнение плана заставили изменить строгим правилам морского путешествия, принудили обратиться даже к несуществующим купальщикам, на случай, если те не пожелают заменить пляжный костюм на что-нибудь потеплее. И действительно, моток билетов на груди унылого матроса, стоящего возле трапа, был полновесен и свеж. Матросу, кажется, и разрушать его нетронутость было жаль ради одной пассажирки. Он с сомнением поглядел на протянутый рубль, словно раздумывая, не пропустить ли бесплатно, тяжело вздохнул и аккуратно оторвал билетик. Галина долго сидела в пустом салоне, разглядывая в окно мокрые ржавые балки пирса. Над головой топал тяжело кто-то, бегая беспрестанно от кормы к носу, громко прокричала женщина, буфетчица наверное:

— Коль, а Коль, когда два двадцать отдашь за сосиски, мне кассу сдавать надо.

— В зарплату, — откликнулся мужчина.

— Так сегодня ж зарплата.

— А я еще не получил.

— Так займи.

— Считай, что занял у тебя.

Женщина что-то ответила, но уже нельзя разобрать было что, внизу застучало, и катерок боком тяжело начал отваливать от пирса. Галине бы удивиться красоте плавной бухты, с сиреневой полоской галечного пляжа, с неожиданно изменившимися очертаниями Карадага, когда отошли уже далеко от берега, но вспоминалась все загорелая рука Люды на плече Максима. Думала о том, как легки, естественны, недоступно просты для нее отношения тех людей, что сидели на лавочке. Как необременительны они, как приятно округлены, словно заранее все договорились играть в игру, где «да» и «нет» не говорится и «черное» и «белое» не берется. У нее же всегда все сложно и все виной оборачивается. Вот и теперь все худо. Не дай бог, приедет Воронцов, увидит ее униженную, одинокую, никому здесь не нужную. Каким пренебрежением преисполнится к ней, не замечаемой теперь, через много лет, бросившим ее мужчиной.

«Знайся конь с конем, а вол с волом», — любила повторять мать.

Воронцов — вол, вот и зналась бы с ним. Зналась, только не вышло ничего из этого и не выйдет, хоть и не оставляет Раиса надежды, половину письма последнего посвятила наставлениям, как вести себя — «не фордыбачиться», не забывать, что детям отец нужен.

Раиса считала переписку делом сугубо тайным, подозревала девчонок на почте в поселке и, пресекая их бесстыдное любопытство, метила наивными знаками свои письма: чернильные крестики рисовала там, где приклеивается язычок конверта.

Рассказывая о жизни знакомых, обозначала их фамилии лишь заглавной буквой, но в рассуждениях не стеснялась и врагиню свою, продавщицу магазина, называла не иначе как «эта подлючка «К». Новая подлость Кирюхиной заключалась в том, что раньше Раисы успела купить в магазине Центросоюза две песцовые шапки, «спекулянтка несчастная», и с обеда уже торчала за прилавком в белоснежном малахае, отвешивая рыбу. Раиса назло ей выбирала рыбу долго, придирчиво, пока «К» не психанула и не предложила ей самой рыться в бочке, что Рапса и сделала с удовольствием, заметив мимоходом, как трудно из хама сделать пана, даже с помощью песцовой шапки. Шапки она, конечно, достала, себе и Галине, очень неплохие, хотя из-за двух купленных «К» выбор стал гораздо меньше. Живет она у Галины, потому что забрала детей из интерната. Пускай Галина не сердится, им хорошо, все время под присмотром, а в интернате в любой момент может вспыхнуть свинка. Пете нельзя болеть свинкой, для мальчиков это очень опасно. Почему? Пускай спросит у врача.

Эта фраза была подчеркнута жирно три раза. Галина давно ждала такого сообщения. Еще в поселке, когда уезжала, подозрительным показалось пренебрежительное восклицание Раисы в ответ на просьбу не брать детей из интерната:

— Больно нужно! У меня своих дел хватает, — огрызнулась зло, а глаза отвела. Галина тогда подумала: «Возьмет, обязательно возьмет, под любым предлогом, еще и до Москвы не долечу». И вот теперь, оказывается, опасность свинки, которой Петька переболел давным-давно.