В Стране Дремучих Трав

Когда-то, давным-давно, еще мальчиком, я вместе с другими ребятами разрывал муравейники. Мы как бы рассекали муравейник и видели его в разрезе. Перед нами были галлереи, где находились куколки, комнаты, где пребывали личинки, и комнаты, где были сложены яйца. Об этом я вспомнил здесь. Воспоминания детства!

Как далеко и давно это было… Но вы отвлекли меня. Я перестал думать о том, что скоро мое путешествие окончится гибелью. Мое воображение рисовало в темноте то, что я видел когда-то. Оживало необычное, своеобразное строительство муравьев, которое в детстве казалось таким микроскопическим. Оживали воспоминания. И в темноте я точно видел: стропила и балки — веточки и хвойные иглы — сложены так, чтоб они не обвалились на муравьев. Эти деревянные части сооружения крепко держатся. По видимому, они скреплены между собой затвердевшей землей.

Ах, как кружится голова от этих шорохов и шумов, от беспрерывного движения из этажа в этаж! Странная усталость! Довольно, больше нет сил! Я прислонился к какой-то стенке, но муравьи окружили меня и стали все яростней и злее теребить. И вдруг резкий толчок. Муравьи отпрянули. Что случилось? Не понимаю! Задевая и толкая меня, мчались куда-то полчища муравьев.

Глава 44 СЛОВО «ЛАМЕХУЗА» РАЗГАДАНО

Друг другу помогать,

Друг за друга стоять,

И если надо, друг за друга умирать.

И. Крылов

Резкий, совсем незнакомый ароматический запах ударил мне в лицо. Муравьиный запах был кисловатый и острый, а этот — густой, жирный и пряный. Я открыл глаза и услышал:

— Ламехуза! Ла-ме-ху-за! Я пригнал к муравьям ламехузу! Где вы?

Голос Думчева слышался все ближе. Но где же он?! Где?! Темно! И вдруг я почувствовал теплое пожатие человеческой руки.

— Дорогой мой гость! Я ведь вам говорил: ламехуза спасет вас… Сюда, сюда, за мной! — кричал у меня над ухом Думчев, увлекая меня.

— Куда? Куда, Сергей Сергеевич?

— Не бойтесь, теперь им не до нас. Здесь у них ламехуза.

— Но что же такое ламехуза?

— Ах, да! Вы не знаете, что такое ламехуза? Скорей, скорей!

Он схватил меня за руку.

С удивительным проворством он переходил из галлереи в галлерею, спускался из одного этажа в другой по почти отвесным ходам.

И чтобы я не споткнулся, он крепко держал меня за руку.

— Потом, потом вам все объясню. Скорей! Сейчас муравьям не до нас: они начнут пьянствовать.

— Кто?

— Муравьи.

— Пьянствовать?

— Да, да! Чуть ламехуза появляется в муравейнике, как муравьи забывают и о своих личинках, и о куколках, и о работе, и о яйцах, из которых родится все их потомство, — они начинают пьянствовать. Смотрите, смотрите!

— Я ничего не вижу.

— Я подкинул им ламехузу в одну из галлерей. Туда они и мчатся. Ламехуза приносит с собой этот пряный, пьяный запах. Это какое-то наркотическое средство. Оно приводит муравьев в состояние опьянения.

Ламехуза, как и булавоусый жучок, выделяет пьянящую жидкость. Но напиток, которым ламехуза «угощает» муравьев, во много раз пьянее, чем «угощение» других гостей муравейника.

То место на теле ламехузы, где выступает эта жидкость, покрыто небольшими кисточками или щеточками из золотисто-желтых волосков различной длины.

И все муравьи спешат попробовать «угощения» ламехузы. Муравьи будут всё более пьянеть, они настолько опьянеют, что ламехуза совершенно безнаказанно начнет пожирать самое дорогое и бесценное для муравейника — яйца, хранящиеся в галлереях.

Ламехуза пострашнее булавоусого жучка. Это отместка за вас, дорогой мой друг.

Так говорил Думчев и, не отпуская мою руку, вел меня куда-то.

Дневной свет уже просачивался в муравейник и слегка освещал пути, по которым мы шли.

Глава 45 ЗАМИНКА У ВОРОТ «ГОРОДА-ЗАМКА»

Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь.

Андерсен

Мы были уже близки к выходу из «города» муравьев. В галлереи проникал свет.

— Теперь осторожнее, — сказал доктор Думчев: — там, у выхода из муравейника, — сторожа!

— Сторожа? А ламехуза? — спросил я.

— К ним, видно, еще не проник ее запах. Муравьи-сторожа стоят за этими проломами — открытыми дверями муравейника.

— Как же быть?

— Вот вам оружие!

Думчев отломал кусок балки и протянул мне. Это был обломок обыкновенной сосновой иглы.

— А у меня, — сказал он, — мой кинжал, неразлучное со мной оружие — жало сфекса. Присядем. Вот здесь. Отдохнем. Муравьи пьяны. Но за нами будет погоня. Сторожа будут преследовать нас.

Мы уселись на выступ стены, и тут я различил в правой руке Думчева блестящее коричневое жало сфекса, а левая рука его была сжата в кулак.

Я понял: он уже успел побывать в гнезде халикодомы и взять ту единственную пилюлю обратного роста, что вернет одного из нас к людям.

— Вот беда была бы для нас, — сказал Думчев, — если бы в этом муравейнике были живые двери.

— Живые двери?