В стране кенгуру и эму

Станция расположена всего в 20 километрах от Рокхемптона. Сопровождает меня один из ее сотрудников. Дорога идет через эвкалиптовый лес. Многие деревья, высотой в несколько десятков метров, стоят мертвые. На их коре сделали кольцевую надрезку, чтобы они засохли и освободили землю для полей и пастбищ. Жутко смотреть на эти мертвые гиганты и на бесхозяйственное использование древесины.

За поворотом дороги виднеется вывеска станции. Проезжаем через несколько ворот. В одном загоне возле корыт с водой толпится стадо молодняка крупного рогатого скота. По характерному внешнему виду заметно, что их родители были зебу и шортгорны. В других корытах лежат черные, величиной с двойной кирпич, куски какой-то соли. Мой спутник объясняет, что это смесь солей фосфора, меди, цинка и микроэлементов и обычной поваренной соли.

Среди леса, на берегу реки, показался коттедж — дом директора станции, а рядом — легкое деревянное здание конторы. Директор станции мистер Джон Кеннеди, высокий худощавый человек лет за пятьдесят, уже ожидал нас. Он подробно знакомит меня с работами, проводимыми станцией. Суть опытов сводится к тому, чтобы путем сложного скрещивания африканского скота, шортгорнов и зебу, при строгом подборе желательного типа животных, вывести мясную породу скота, которая довольствовалась бы грубым подножным кормом и давала при этом хорошую продукцию, была устойчивой к кровепаразитарным болезням и в то же время хорошо приспособлена к тропическому и субтропическому климату.

Мистер Кеннеди сказал, что он уже получил немного таких животных. Затем он повел меня к своим питомцам. Тут были палевые быки и коровы-зебу, вишнево-красные африканцы и тоже красные, но несколько отличающиеся от них шортгорны, а также их потомки различных мастей. О каждом животном мистер Кеннеди, кажется, мог бы прочитать целую лекцию, и, если бы я его не поторапливал, визит затянулся бы не на один день.

Хотя мистер Кеннеди не оканчивал высшего специального учебного заведения, чувствовалось, что он большой знаток своего дела, я бы сказал, прекрасный скульптор, лепящий на живых животных задуманный тип.

Зебу-производитель

Пастбища станции представляют собой редкий парковый лес, в котором хорошо растут естественные, главным образом злаковые, травы. Среди засохших высоких трав паслись крупные упитанные коровы с телятами. Завидев нас, коровы поспешили к телятам и вместе с ними пустились наутек. Под деревьями и в кустах, как вылепленные, поводя ушами, на задних лапах сидели кенгуру.

Река, протекающая здесь, во многих местах заросла бамбуком, но кое-где берег чистый. Сейчас река обмелела, однако в период дождей она бывает очень грозной, рассказывает мистер Кеннеди.

Обедать поехали к мистеру Кеннеди. Нас встретила немолодая стройная женщина. В уголке, увешанном игрушками, играл двухлетний малыш. Мистер Кеннеди пояснил, что старшие дети разъехались по разным школам, а самый младший пока дома.

Завершив обед холодным пивом, мы снова отправились осматривать станцию. Она занимает примерно 500 гектаров земли. В штате станции два научных сотрудника и несколько рабочих.

К вечеру начался долгожданный дождь. Шутя мистер Кеннеди заметил, что в Австралии часто говорят, будто русские — враги австралийцев, а вот ведь русский привез счастье: дождь, который стоит многих миллионов фунтов. Я ему также шутя сказал, что на этом примере он может убедиться, как мы хотим жить в дружбе со всеми людьми.

Мой провожатый, привезший меня из Рокхемптона, уехал еще утром, и обратно меня будет сопровождать молодой помощник мистера Кеннеди.

Рокхемптон славится еще мясокомбинатом. По пути на опытную станцию мы видели его. Но, к сожалению, на комбинате недавно закончился сезон работы, и теперь почти три месяца он будет бездействовать.

В Рокхемптоне я взял свои вещи и тут же отправился в аэропорт. Сегодня же вечером я должен возвратиться в Брисбен. О билете беспокоиться не приходится: все поездки проходят по строгому расписанию, и билетами еще в Сиднее меня снабдила мисс Вероника Булл. Не раз с благодарностью вспоминаю ее деловитость, предусмотрительность и доброжелательное ко мне отношение.

Ночью лететь неинтересно: ничего не видно. Но зато когда подлетаешь к большому городу, освещенному тысячами огней, открывается поистине изумительная картина. Вот и сейчас внизу в разные стороны потянулись цепочки огней, а кое-где они словно рассыпаны в беспорядке, и выделяются большие светящиеся шары. На темной ленте реки, у берегов, видны иллюминированные силуэты кораблей. Забавно бегут по дорогам светлячки-автомашины. Ближе к центру города огни сливаются в сплошное море. Хорошо видно и поле аэродрома. Самолет приближается к Брисбену!

Автобусом аэропорта добираюсь до городского аэровокзала, а оттуда в гостиницу «Канберра».