В стране марабу

Но многие увлекательные биографии наших и зарубежных замечательных путешественников все еще не нашли отражения в научно-художественной литературе. Не было у нас до сих пор и популярной книги о путешествиях А. Э. Брема. Поэтому советский читатель-неспециалист с удовлетворением встретит появление в русском переводе интересной книги Ф. Фабиана.

Автор сумел передать любовь и поэтическое отношение молодого естествоиспытателя к природе, его вдохновляемую научными интересами охотничью страсть, ярко проявившуюся во многих запечатленных в книге приключениях. Скупыми, но достаточно выразительными средствами показаны спутники Брема и те европейцы, с которыми ему пришлось соприкасаться в Каире, Хартуме. Наряду с европейцами запоминаются и образы местного населения. Те представители местных жителей, с которыми путешественнику непосредственно довелось общаться, изображены в книге с определенной симпатией. Таковы, например, старый опытный рейс АбдАллах, заботливый повар Мансур или самоотверженный, расторопный помощник Брема Али Ара.

Автор «В стране марабу» рассказывает и о столкновениях экспедиции Брема с местным населением. Такие стычки возникали иногда по недоразумению, например, из-за внешности путешественников (европейцев в турецком платье принимали за работорговцев), иногда вследствие невыдержанности Мюллера и самого¹ Брема. Ф. Фабиан подчеркивает человечность и доброжелательство жителей Судана, неизменно проявляющиеся по отношению к приезжим, если последние относились к суданцам без высокомерия и посягательства на их права. Следует помнить, что в большинстве своем европейские путешественники являлись в Африку как проводники колониализма и это естественно вызывало определенное отношение к ним со стороны африканцев.

Объем книги и желание придать повествованию большую динамичность не позволили, к сожалению, Ф. Фабиану развернуть описания африканской природы, особенно ее животного мира, с той широтой и полнотой, как это сделано (иногда, правда, скажем прямо, и с преувеличениями) самим Бремом. В книге, где рассказ почти все время развивается чуть ли не с кинематографической быстротой, разумеется, не нашлось места для обстоятельных описаний повадок разнообразных представителей богатой африканской фауны, так же, как и для многочисленных стихотворных отрывков, придающих произведению Брема своеобразный художественный колорит. Тем не менее разбросанные но книге Фабиана описания природы Африки даны в большинстве точно и выразительно, в сочной «бремовской» манере.

Вспомним хотя бы, как показывает Фабиан египетский ландшафт. «Оттуда открылся прекрасный вид на окружающую местность, залитую первыми лучами восходящего солнца. Сияние утреннего солнца отражалось багряными бликами в водах Нила, вышедшего в это время года далеко за пределы своих берегов. Между переливающимися и искрящимися потоками, подобно островкам в море, возвышались пальмовые рощи и деревни феллахов. Вдали в мягком пологе утреннего тумана светился Каир, величественный, белоснежный, напоминающий сказочные города «Тысячи и одной ночи». По другую сторону пирамиды, там, где у подножия отдыхал загадочный каменный сфинкс, начинались безграничные просторы Сахары, таинственной, чарующей, величественной и страшной» (стр. 17).

Нашли свое отражение в книге Ф. Фабиана и наблюдения А. Брема над культурой и бытом местного населения, его горячий протест против проявлений колониализма и ужасов рабовладения. Потрясающее впечатление производят сцены встречи с караваном закованных в колодки невольников, среди которых немало детей; с баркой, где черные рабыни спутаны одной цепью и чуть ли не на глазах путешественников гибнут в пучине порожистого Нила.

В погоне за занимательностью Ф. Фабиан уделил, пожалуй, излишнее внимание приключенческой стороне путешествия Брема и явно отдал предпочтение наиболее ярким эпизодам, которые по воле автора книги развиваются стремительно и неожиданно. В силу этого у читателя может создаться впечатление о недостаточной серьезности Брема, тогда еще молодого естествоиспытателя. Между тем первое африканское путешествие Брема, несомненно, не только оставило неизгладимый след в душе автора «Жизни животных», но определило всю его последующую деятельность, превратив навсегда юного архитектора в естествоиспытателя.

В связи с этим хочется напомнить слова самого Брема, показывающие, насколько уже в ту пору юности он был преданным науке исследователем, а не простым искателем приключений и славы, как незадачливый организатор африканских экспедиций заносчивый барон фон Мюллер. «Если бы наука сама не влекла к себе непреодолимо, если бы она не вознаграждала преданных ей наслаждением служить истине, высокому, я с того часу не стал бы делать ни одного наблюдения, не достал бы более ни одного животного и этим сам бы закрыл себе двери к собственному счастью, ибо я все более и более убеждаюсь теперь, что мои трудные путешествия, мои печальные испытания вознаграждены с избытком» (Путешествие по Северо-Восточной Африке, стр. 141).