В стране слепых

– Тогда почему…

– Почему? Нет, ты все-таки кретин! Потому что ты ей нравился. Слово «любовь» я терпеть не могу, оно для быдла. Глядя на тебя, в это трудно поверить, но ты ей нравился. Она и в самом деле думала, что ты спасешь ее, как рыцарь в какой-нибудь дурацкой сказке. Так и сказала прямо мне в лицо – пришлось ее разубедить…

Кеннисон повесил голову. Он подвел, подвел свою милую крошку. Она ждала его как спасителя, а вместо этого получила пулю в сердце. Его охватил стыд. Мужчина должен защищать свою женщину, а он… Храбрая маленькая Пруденс! Преданная и стойкая, она ушла во тьму как герой, и ее смерть не должна остаться безнаказанной, даже если это будет стоить ему жизни…

– Будь я проклята! – пробормотала Женевьева. – Так вот что тебя заводит! Опасность. – Она направила пистолет ему в пах, и Кеннисон окаменел от страха.

Рука с пистолетом опустилась.

– Жалко терять такую возможность, ты не находишь? Я в смысле, хорошо бы пустить его в дело, пока он на что-то годится. Знаешь, что, Дэнни? Если он продержится достаточно долго, чтобы я успела попользоваться, то ты, может быть, и не умрешь. Ну как, по рукам?

Никаких иллюзий у Кеннисона не было – второй раз он ей не понадобится. Просто он был единственным петухом на птичьем дворе, которого Женевьеве до сих пор не удавалось заполучить. Тем не менее это означало несколько лишних минут жизни, а он уже научился ценить каждое мгновение.

– Да, – сказал он хрипло. – Да.

– Вот и славненько, Дэнни. Ты всегда умел как следует попросить. Иди сюда, только не забывай – пистолет еще у меня. Раз опасность тебя так заводит, значит, пока у меня в руках свое оружие, у тебя будет твое. – Она расхохоталась.

Кеннисон двинулся к ней, лихорадочно соображая. План, конечно, отчаянный, но и ситуация тоже. Как там писал Монтроз?

Боится жребий свой принять
Иль честью обделен
Тот, кто не хочет рисковать,
Поставив все на кон.

Он принял ее в объятия, стараясь скрыть дрожь отвращения и ощущая холод пистолетного ствола у затылка. Женевьева подставила губы для поцелуя, и он впился в них как можно сильнее, помня, что она обожает грубость. Тело в его руках пока еще оставалось напряженным. Кеннисон постарался выбросить из головы все мысли и, представив, что обнимает Пруденс, прижал Женевьеву к столу, глядя через ее плечо в невидящие глаза трупа. Через несколько минут она обмякла и обвила руками его шею. Затылок по-прежнему чувствовал холод металла, но это уже был не ствол, а рукоятка.

Пора!

Кеннисон схватил со стола ножницы и изо всех сил вонзил их в спину Женевьеве, в то же время прижимая к себе ее правую руку, державшую пистолет. Вейл зашипела от боли и резко дернулась, выгнувшись всем телом, словно от электрического шока. Лезвия ножниц скрежетали по кости. Кеннисон нажал сильнее, руке стало тепло и мокро. Женевьева корчилась и извивалась, пытаясь направить ствол ему в спину, но он не давал ей освободить руку. Пистолет выстрелил, опалив волосы. Пуля оцарапала плечо и ушла в дальний угол. Женщина отчаянно вырывалась, удерживать ее становилось все труднее. Еще одна пуля разнесла вдребезги диплом в изящной рамке, висевший возле книжного шкафа. Рука с пистолетом начала выскальзывать, еще немного, и… Кеннисон выпустил ее, тут же перехватил обеими руками и с силой повернул, выкручивая. Третий выстрел ожег его плечо. Он пошатнулся, однако не ослабил хватку – это означало бы смерть. Настоящий мужчина не замечает боли. Кулак отчаянно молотил по спине, но Кеннисон не обращал внимания, продолжая выкручивать руку, державшую оружие. Наконец что-то хрустнуло, и пистолет упал на пол.

– Боже мой! – простонала она, глядя на бессильно повисшие пальцы.

Кеннисон оттолкнул ее и ногой отшвырнул пистолет в угол. И это чудовище еще смеет поминать имя Бога!

Шатаясь, она прошла несколько шагов. По столу разливалась черная блестящая лужа. Ножницы торчали из спины Женевьевы, словно ключ от заводной игрушки. Руки беспорядочно молотили по воздуху, уже не в силах дотянуться до раны.

– Вытащи… Вытащи, будь ты проклят! – простонала она.

Кеннисон шагнул вперед и схватился за ножницы. Подождав, пока она еще раз попросит, выдернул их. Отбросил ножницы в угол, туда, где лежал пистолет, потом взял женщину за плечи и повернул к себе, наблюдая, как по ее лицу разливается смертельная бледность.

Она рухнула на ковер. Все кончено, победа! Он устоял, побывав на самом краю бездны. Взглянул смерти в лицо, поставил все и выиграл. Одержал верх над Женевьевой Вейл.

Он наклонился над распростертым телом. В угасающем взгляде не было надежды. Врача никто не вызовет. Никто не пощадит ее, как не давала пощады она сама. Ее судьба – истечь кровью в темноте. Кеннисон усмехнулся. Теперь, когда Женевьевы и Гретхен больше нет, власть лежит у его ног. Осталось лишь протянуть руку и взять.