В свете алого заката на Талак

Вся кровь на мосту забурлила и поднялась и трансформировалась в десятки тысяч игл, которые осыпали снайпера и изрешетили. Эймерлин подошла к нему и упала на колени у его тела и вырвала его сердце и подняла его над ртом и сдавила изо всех. Кровь водопадом потекла ей в рот, её раны начали залечиваться. Она вытерлась и безумным взглядом посмотрела на Иллисеха и заковыляла обратно к вратам.

Ронни спустя время заново восстал из мертвых и схватился за голову и увидел свои мертвые тела.

— Сбов! Неуторо мо’ос им фон?

Черт! Что со мной происходит?

Иллисех в этот раз не стал терять время и начал объяснять ему, что случилось ранее и какими умениями обладает Эймерлин.

— Она начинает нападать примерно две минуты спустя после твоего возрождения, она знает, что ты захочешь выстрелить и убить ее на расстоянии, поэтому она начнет с дальней атаки, сблизится и устроит тебе ад. Держи дистанцию. Твоя задача — убить ее три раза подряд, не умирая!

Ронни отцепил с пояса гранату, оторвал чеку и бросил ее вперед. Эймерлин безмолвно наблюдала за происходящим и через три секунды у ее ног раздался хлопок, появился дым, а в ее тело вонзились чугунные осколки. Как только она снова поднялась из лужи собственной крови, Ронни прицелился и был готов выстрелить, но Иллисех прокричал, мол, остановись!

— Почему?

— Потому что в таком случае, она не будет давать тебе время. Жди.

Минутой позже завязалось новое сражение. Эймерлин с каждым разом все лучше и лучше адаптировась к атакам Ронни, а Иллисех не успевал рассказать все, что знал. Оба противника умирали все чаще и все больше. На двадцатую смерть, Ронни не смог двигаться несколько минут, мысли в голове никак не приходили в порядок.

— Такое чувство, — сказал, — словно я несколько дней без еды и воды напрягал мозг.

Изо рта снайпера потекли слюни, а из носа кровь. Вены на глазах полопались. Мышцы ног и рук непроизвольно сокращались. Двумя минутами позже Эймерлин оказалась рядом с ним и увидела в его руках гранату. Они оба снова погибли. На двадцать первый раз Ронни вырвало, и он заорал благим матом. В этом душе раздирающим крике было столько злобы и ярости, что у всех цензоров мира потекла бы из ушей кровь от услышанного.

Ронни становилось все хуже, Эймерлин доставляла все больше проблем в бою. Иллисеху становилось не по себе от одного лишь взгляда на страдания своего товарища. Но как ни крути, попытки применить хотя бы одно заклинание ему в помощь катились коту под хвост, написать Вайлину или кому-либо другому тоже не получалось, нужно было что-то предпринять, иначе Ронни просто не выдержит.

— Эймерлин! — крикнул Иллисех. — Ты сказала, что хочешь преемника лучше, чем ты, верно?

Она кивнула, смотря на него исподлобья.

— Тогда какого черта знания о прошлых боях сохраняются у тебя, а Ронни, мало того, что нихера не помнит, так еще и страдает всё больше с каждым новым перерождением, м? Это не битва на равных!

Ронни в ужасе смотрел на свои изуродованные тела и остатки внутренностей, разбросанные, словно мусор на дороге. Матафайре утаскивали его глаза, кишки, некоторые подлетали к разрубленному телу и пытались вытащить его сердце. Там же лежали мечи и винтовки погибших тел.

— Сколько раз я умер?

— Не знаю, я сбился на тридцати восьми.

Иллисех напомнил основные задачи. Ронни закивал и положил на землю свою винтовку, поближе к другу и услышал, как тот крикнул:

— Измени правила!

— Нет, — ответила Эймерлин и произнесла заклинание, — Ноутрофде сито.

Из лужи крови, рядом с Ронни, появилась ее копия, которая замахнулась рукой и ладонь ее преобразовалось в длинное лезвие меча. Он увернулся от нескольких ударов и побежал в лобовую атаку.

— Что он удумал? — Иллисех поморщился.

Ронни на середине пути поднял меч Эймерлин и подойдя к ней на расстояние вытянутой руки, бросил его вперед, когда она отбила свой же клинок, он оказался на достаточном к ней расстоянии, чтобы схватить ее правую руку, свою левую ногу зафиксировать под ее левой подмышкой, потянуть ее вперед на себя и вовремя падения зажать ее голову под коленом свободной ноги и произвести болевой захват, который впоследствии перешел к ее смерти.

Эймерлин восстала на том же месте, ее парные клинки превратились в двуручный меч, которым она сделала рубящий сверху вниз удар. Ронни использовал бешенный ритм, сделал шаг в бок в развороте, а потом используя прием «летающие ножницы», схватил ее шею своими ногами в прыжке и повалил на землю, сломав шейные позвонки. Она не умерла, билась в конвульсиях, хватала язык ртом. Пистолет Стечкина закончил начатое.

Последний раз.