В световом году: стихотворения

Каменный желоб, и
льдистым жгутом вода
в руки бежит мои,
темные от труда.

Слепнями облепленный мул

на пепельном зное уснул
вблизи византийских останков,
как будто из них и воскрес,
минуя оливовый лес,
дуплисто ощеренный с флангов.

И веками полуприкрыт

фарфор умудренных орбит.
Кремнисто-зеленые горы
еще выцветают окрест
и слышат прибой и протест
бродившей по ним Феодоры:

«Когда осаждает толпа

покой, за которым тропа,
ведущая в путь без поклажи,
стопою её не ищи,
пурпурные наши плащи —
достойные саваны наши!

И сам Пантократор Христос,

копной окаймленный волос,
с мужицкою кожею темной
у круто замешанных глаз
закланных и царственных нас
ждет в купольной веси огромной».

…Похлопает издалека

пришедшего мула рука
гонца-невидимки.
И зноя края
как рыб чешуя
в минуту поимки.

Бесстрашно вглядись

в бездонную высь
и недра Фавора,
во тьму и огни
— она и они
твои, Феодора.

«Добровольческий спелый…»

Добровольческий спелый
обреченный снежок.
Знать, у косточки белой
перед нами должок.

Потускнели медали

и потерся погон,
но уносится ялик
прямиком на Афон.

Там на пастбищах юга

круглый год сенокос
и светлее округа
от молитвенных слез.

Там прощаются до

лги.Средь сокровищ иных
в темной ризнице — полки
с черепами святых.

…Нам чужого не надо,

мы пойдем прямиком
по следам продотряда
прямо в Иродов дом.

Покартавь с ходоками,

Ирод, как на духу.
Мы своими руками
из тебя требуху
………………………………
В разоренные ясли
вифлеемской ночи
только иней на прясле
опускает лучи.

Надо пасть на колени,

чтоб к намоленной меди креста
где-нибудь на Мезени
примерзали уста.

«Необронённое золото…»

Отцу Ярославу

Необронённое золото
завороженных берез
ярче — под небом распоротым,
словно алмазом, в мороз
рыхлой межой истребителя,
схожею с санным путем
к дальней обители
северным меркнущим днем.

На зиму кроны не сброшены,

не осыпаясь, оне
все целиком заморожены
в гибнущей с нами стране.
И за слободкой заречною
ветер, тревожа посад,
в дни скоротечные
не по-земному пернат.

…Даль в половине четвертого —

словно ложится с плеча
епитрахили потертая,
ставшая серой парча.
Пристанционный за старою
узкоколейкою дом.
Бог с Авраамом и Сарою
долго беседовал в нем.

Там на далекой окраине

скоро приспеет пора
с ложечки грешных отпаивать
жертвенной кровью с утра.
Вся наша истинно царская
жизнь по углам да одрам,
а не латынь семинарская,
сосредоточилась там.

Декабрь 1992

«Вдруг вырвалось пламя из топки…»