В тайге

По блестящей голубой реке, из-за поворота плывет белоснежная лодочка, в ней человек. Солнце сверкает над его головой на мокром двулопастном весле.

Совсем близко проплывает человек. У него бронзовое лицо. Широкие скулы и узкие черные глаза. Он поет. Скоро и песнь, и лодочка исчезают в яркой солнечной дали.

Санча вскакивает.

— Чего мы испугались? Пойдем за лодкой. Так и так скажем, заблудились!

— А они нас не тронут?- робеет, как всегда, Грннча.

— Ну, вот еще! Это якуты. Люди хорошие, только глаза у них маленькие, да говорить по-русски не умеют.

— А вы видали, из бересты у него лодочка-то сшита!- удивляется Санча.

Ребята бегут по берегу. В устье небольшой речки, выпавшей в реку, люди на трех белых лодочках ставят сети. Санча, размахивая шапкой, кричит:

— Эй, люди добрые, подъезжайте сюда!

Словно по сигналу, якуты гребут к берегу.

Одним движением руки, как игрушку, ставят на берег свои белые лодочки и, оживленно болтая между собой, окружают детей.

— Доробо! Капсе дагор!- Здравствуйте! Рассказывайте, друзья!

— Мы заблудились,- солидно заявляет Петча,- дорогу покажите нам! Мы из Карачева.

Якуты весело улыбаются, кивают головами.

— Карасев, Карасев, нюча бысыта.

Опустившись на корточки, трогают порванные черки на ребятах, засматривают в пустые сумки, качают головами.

— Аччыкин ду? Бисиги эсичинь билигинь а саты пыт!- Вы голодны? Мы вас сейчас накормим!

Санча пытается на пальцах объяснить, что они заблудились и не знают, как вернуться домой.

— Дорогу нам покажите!

Пожилой, с сединой в чорных жестких волосах якут чмокает губами, с сожалением качает головой.

— Толкуй сох!- не понимаю!

Через минуту ребята сидят у костра. В котелке бурлит вода, варится только что пойманная рыба.

— Вчера был русский, говорил нам, что вы заблудили,- от нас побежали искать.

Санчу подмывает рассказать про медведя и лося. Он несколько раз начинает объяснять старику, но тот с широкой улыбкой кивает головой в самых страшных местах рассказа.

— Ничего не понимает! Что значит не русский!

В бревенчатом летнике ярко пылают сухие дрова в камельке. Ребята рассказывают о своих подвигах через переводчика. Скуластые собеседники хлопают в ладоши, щелкают языками.

— Отаттай! Нюча оголоро берть те бала-мот эбиттерь! Ах, какие смелые русские ребята!

— Оголор ючичей аттары ынырдтыкар! Надо ребятам хороших коней оседлать!

— Мы сейчас побежим, достанем лося. Медведь тоже хорош. Жир топить надо,- говорит переводчик.

Утром бодрые, выспавшиеся ребята садятся в седла. Около них хлопочут якуты, подвязывают переметные сумы, наполненные лосиным мясом.

— Спасибо!- кричит Санча.

— Эсехе эсени тайгы ёлёр бюнютогяр улахаи басыыба!

— Вам за медведя и лося спасибо,- говорит переводчик.

Маленькие косматые кони трогают по едва заметной тропе. Проводник с ружьем за спиной впереди.

При въезде с поляны в тайгу широкая развесистая сосна, убранная разноцветными лентами. От легкого утреннего ветра все это убранство струится и трепещет, словно радуется.

— Это для чего у вас?- спрашивает Санча якута.

— Бог-гора есть — надо давай молился, чтоб злой ёр не трогал, разный нехороший леший.

Тайга, которая еще вчера держала в своих крепких объятиях, не кажется уже страшной. Сосны приветливо качают кудрявыми вершинами, как будто говорят:

— Мы всегда добрые, никому не желаем зла, ни человеку, ни зверю…

Крепкие лошади помахивают хвостами, легко взбираются на горы, смело спускаются по камню в распадки.

Проводник поет вибрирующим гортанным голосом однообразную песнь.

Ребята дремлют, покачиваясь в седлах. Сном кажутся четыре бесконечно долгих дня. Родная деревня с каждым ударом копыта становится ближе.

Теплое весеннее солнце льет широкий золотой поток на необъятную тайгу…