В те дни на Востоке

— Весной две недели обучались, а летом не было занятий, врать не буду.

— Давай на утро собирай гвардию своего села. Посмотрим, как люди готовы воевать.

Попов вызвал радиста и приказал передать по местному радиоузлу, чтобы к восьми утра все резервисты собрались на площади у церкви.

Семенов не напрасно тревожился за подготовку запасников. Первым изъяном был недружный сбор. Шел десятый час, а сельчане все подъезжали и подъезжали на своих конях. Наконец, Попов выстроил всех, начал перекличку.

— Лошманов!

— В поле ночует.

— Колмогоров!

— В город уехал.

— Татаринов!

— У ево баба рожает.

Семенова душила злоба. Он беспокойно расхаживал перед строем, заложив руки за спину. Такой расхлябанности он еще не видел. «Не войско, а сброд какой-то!» Из двухсот — шестьдесят не явилось.

Атаман совсем расстроился.

— Где же ваша былая слава, казаки забайкальские? Неужто иссяк ваш боевой дух и ослабли руки? Или вы решили ждать, когда красные подойдут сюда и перебьют вас, как слепых котят?!

— Неправда, ваше превосходительство! Мы будем драться! — закричали бывалые казаки.

Уезжая, Семенов приказал Попову посвятить занятиям целую неделю. Совершить глубокий рейд за Хинган в район Трехречья.

Проверкой боеготовности резервистов занимался и генерал Власьевский, начальник Бюро российских эмигрантов. Он побывал в нескольких станицах Трехречья, где жили забайкальские казаки, и остался доволен их рвением скрестить свои сабли с красными.

Власьевского сопровождал генерал Бакшеев, начальник Захинганского Бюро российских эмигрантов. Оба они когда-то были сподвижниками Семенова. Первый возглавлял личную канцелярию атамана при штабе «Особого маньчжурского отряда», второй являлся заместителем Семенова. Власьевский — коренастый, краснощекий — казался богатырем в сравнении с Бакшеевым, плюгавым старикашкой с высохшим монгольским лицом и хромой ногой. Несмотря на свои семьдесят два года, он еще бодро держался, не терял надежду на возвращение в Забайкалье. В 1936 году Бакшеев сколотил небольшой отряд «Союз казаков». Теперь отряд вырос до кавдивизии.

Резиденция Бакшеева находилась в Хайларе, где проживало несколько тысяч эмигрантов. Японцы держали в этом городе большой гарнизон. Через Хайлар пролегали дороги из Забайкалья и Монголии к перевалам Большого Хингана. Поэтому японцы создали здесь мощный укрепрайон. В сопках перед городом были возведены железобетонные сооружения с замаскированными амбразурами, из которых они могли вести артиллерийский обстрел в радиусе десяти-пятнадцати километров. В подземные сооружения была подведена узкоколейка для подвоза боеприпасов и продовольствия. Хайларский укрепрайон строился много лет. Японцы согнали сюда десятки тысяч невольников-китайцев. Держали их в лагерях, а по окончании «жертвенных» работ расстреляли.

В Хайларе находился филиал «Отряда 731», который занимался разведением бактерий чумы, холеры, сибирской язвы. В 1941 году японцы проводили эксперименты. Они заражали сибирской язвой реку Дер бул (приток Аргуни), а также овец, лошадей. Все это в случае войны собирались использовать. А вот сотню тарбаганов, зараженных чумными блохами, они запустили на советскую территорию. Среди местных жителей, охотников за тарбаганами, возникли вспышки чумы. Командование пограничных частей вынуждено было принять решительные меры по вылавливанию и уничтожению всех тарбаганов в этом районе.

— Хайлар — это крепость, неприступная для врага, — говорил Бакшеев Власьевскому. — Мне только не понятно, Лев Филиппович, почему японцы отводят свои войска с границы на запасные позиции.

— Это — тактический маневр. В случае нападения советские выбросят тысячи снарядов на пустые места, а японцы перейдут в контрнаступление.

— Неужели до осени советские передислоцируют всю свою армию и начнут войну?

Власьевский отрицательно мотнул головой.

— Я не верю в это. На переброску большой армии с запада на восток потребуется по меньшей мере полгода. К этому времени наступит зима и советские не решатся выступить.

Глава тринадцатая

Жаркий и суматошный был июль. В полку проводились бесконечные тревоги, которые сопровождались выходом из гарнизона и тактическими учениями.

Последние учения продолжались около недели. В них участвовали все рода войск армии. Полк, в котором служил Арышев, был и в наступлении, и в обороне, и на марше. Занятия разыгрывались, как в настоящем бою. Кроме артподготовки применялся танковый прорыв, наносился бомбовый удар авиации. Командарм Лучинский дал высокую оценку подготовке воинов, сказал, что теперь нам не страшен никакой враг.

Арышеву мало удалось записать интересных моментов из тактических учений — так редко выдавались свободные минуты. Сегодня рота заступила в наряд. Анатолий рано вернулся в свою землянку и не вставал из-за стола до вечера, пока не пришел Веселов.

— Слышали, что к нам приехали артисты? — с ходу заговорил сержант.

Арышев отложил ручку, встал с табурета. — Какие артисты?

— Московского гастрольно-концертного объединения. Я уже взял билет для вас.

— Спасибо, но я настроился работать допоздна.