В тебе моя жизнь...

Арсеньев насупился недовольный самим собой. Ну, кто тянул его за язык? Он глотнул вина, надеясь, что своим молчанием даст понять, что вопрос неуместен, но судя по выжидательным взглядам Марины и Юленьки, так и буравившим его, уйти от ответа ему не удастся никак. Павел смирился с поражением и отставил в сторону бокал.

— Подробностей я не знаю, да и не для дамских ушей они, — недовольно буркнул он. — Вечер вашей с ним размолвки, Марина Александровна, князь продолжил в питейном заведении и малость перебрал. А выпитое, оно всегда, знаете ли, тянет на приключения. А император наш не особо любит, когда гвардейцы его полка куролесят так, что после их забав жалобы сыпятся, как из рога изобилия. Вот и наказал согласно уставу.

Арсеньев замолчал, всем своим видом давая понять, что более ничего не скажет.

— Я заметила, что у князя что-то было не так с плечом давеча на гоне, — сказала Жюли. — Знать, не простой был загул, раз было повреждено оно.

— Жюли! — одернул ее Арсеньев. — Не пристало даме обсуждать такие вещи.

— Я уже не юная дева, мой друг, — ответила ему жена. — Я свободна наедине с вами и моей ближайшей подругой на любые действия и слова.

Арсеньев коротко пожал плечами, словно давая понять, что не намерен далее продолжать разговор в таком тоне. Он принялся молча доедать свой кусок вишневого пирога.

— Значит, была дуэль, — спустя минуту не то вопросительно, не то утвердительно произнесла Юленька в наступившей тишине. Арсеньев в раздражении бросил вилку. Она пронзительно звякнула о тарелку, и этот резкий звук заставил остальных сидящих за столом вздрогнуть от неожиданности.

— Помилуй Бог, как ты любопытна! Да уж то это твое дело, Жюли? — вспылил он. — Уверен, ты легко сможешь узнать это из столичных сплетен, которые всенепременно коснутся и нашей провинции.

Юленька обиженно поджала губы. Марина, заметив, что ее глаза подозрительно заблестели от навернувшихся слез, поспешила разрядить накалившуюся атмосферу:

— Ах, Павел Григорьевич, простите вашей супруге ее интерес к этому делу. Она всегда отличалась неуемным любопытством ко всему, что происходило в ее ближайшем окружении. К тому же, мы все озабочены судьбой Сергея Кирилловича.

Арсеньев хмуро взглянул на нее, и Марина поняла, как сильно он недоволен сложившейся вокруг Загорского ситуации. В его глазах легко читалось беспокойство и какая-то напряженность.

— Простите и вы меня за мою вспыльчивость, Марина Александровна, и ты, ma cherie. Я обеспокоен весьма тем, что произошло. Конечно, Загорский сам виноват в этом, но суть от этого не меняется — наказание уже вынесено, и князь обязан покинуть столицу. Он переведен в Нижегородский полк.

— Ну, это уж не так далеко, — с явным облегчением, сама того не желая, выдохнула Марина.

— Вы думаете, он переведен в Нижегородскую губернию? — невесело усмехнулся Арсеньев. — Вы ошибаетесь, Марина Александровна. Серж едет на Кавказ. Именно там квартирует сейчас его новый полк.

— Кавказ? — похолодела Марина. — Ведь там же… там же…

— Война? Да, вы правы, там мы ведем военную кампанию. Но, прошу вас, успокойтесь, — поспешил продолжить Павел. — Несмотря на то, что де юре там идет война, де факто там спокойно уже несколько лет после последнего похода против сил имама. Не зря сам Его Императорское Величество планирует посетить сей край по осени, как говорил давеча Анатоль.

Нет, заныло вдруг сердце Марины в груди, все, конечно, хорошо звучит, но откуда же к ней придет дурная весть, как не с места военных действий. Неужели цыганка не ошиблась? Неужели Загорского ждет гибель от руки какого-нибудь горца в том краю?

— Вам дурно? — проговорил Павел, заметив ее неестественную бледность, разливавшуюся по ее лицу.

— Нет, благодарю вас, — еле слышно произнесла Марина. — Просто на мгновение голова пошла кругом. Нынче был такой знойный день, в доме духота…

Юленька поднялась с места и, обойдя стол, подошла к подруге и предложила той руку.

— Пойдем в сад, ma cherie, там посвежее. Прости нас, Paul.

С этими словами он увлекла бледную Марину в сад, где усадила ту на ближайшую к дому скамью под сенью яблонь.

— Что с тобой, милая? Что ты так бледна?

— Ах, Жюли, как это может быть? Ссылка на Кавказ. Кавказ! Ты понимаешь, что это означает?!

— Я понимаю, что ты сейчас в панике, Мари, но подумай — разве Paul не объяснил тебе, что там нынче не так опасно? Что горцы признали поражение, и, может быть, скоро конец этой войне?

— Нет, — возразила ей Марина. — Ты не понимаешь! Разве не напророчили ли мне скорую смерть в моем окружении? Разве нет?

— О Боже, прекрати немедленно! Не гневи Господа своими словами! — разозлилась Жюли. — Разве не знаешь ты, как опасно говорить дурное? Оно, словно, так и норовит сбыться. Так что мой тебе наказ — не думай об этом. Гони от себя эти мысли из головы, гони прочь!

Марина тяжело вздохнула и опустила лицо в ладони.

— Мы с ним даже не попрощались перед его отъездом. А расстались и уж вовсе из рук вон плохо. Как же так? Как же так?