В тени

Альенора дрожащими руками отвязала от пояса небольшую бархатную сумочку с серебром и отдала ее главному грабителю. Сэр Уолш, не колеблясь, также отдал все свои деньги, серебряные с дорогими камнями кольца и золотую брошь.

— Драгоценности, милочка! — ухмыльнулся грабитель с факелом.

— Клянусь, на мне нет ни единой… — начала было Альенора.

— Эй, Одноглазый! А ну-ка обыщи эту богатую суку! — приказал главарь, и к девушке тотчас подошел косматый заросший детина, с мечом наперевес. Довольно ухмыляясь, он протянул к Альеноре руку, как вдруг сэр Леонард ловким движением выбил из его руки меч, тут же поймал его и распорол им живот грабителя.

— Убить! — истошно завопил главарь шайки, и оставшиеся четверо оборванцев ринулись на сэра Уолша.

Рыцарь и воин, ловкий и искусный, успел оттолкнуть мисс Нортон наземь, чтобы ее, не дай Бог, не зацепило острое лезвие, и девушка лишь молча, с широко раскрытыми от испуга и удивления глазами, наблюдала за тем, как, крича от боли и забрызгивая все вокруг своей кровью, один за другим грабители были убиты. Девушкам из знатных лондонских семей и фрейлинам королевы подобные зрелища не были в диковинку: рыцарские турниры, устраиваемые королем, проходили каждую неделю, но для Альеноры, никогда в жизни, не покидающей отдаленных владений отца и замка Нортон, представшее перед ее глазами было невероятно жестоким и отталкивающим. Однако, при всем при этом, она не закрыла глаз и не отвернула лица: сила и ловкость сэра Уолша изумили ее до глубины души.

— Прошу простите меня, мисс. Из-за меня вы выпачкали в грязи свое красивое платье, — тяжело дыша, обратился сэр Уолш к Альеноре. Он отбросил от себя меч, протянул девушке руку, помог ей подняться на ноги, а затем нашел отброшенные главарем шайки драгоценности и мешочки с монетами, и отдал мисс Нортон то, что принадлежало ей.

— Они… Они мертвы? Вы убили их? — все еще со страхом поглядывая на окровавленные тела грабителей, тихо спросила девушка. Ошеломленная событиями, особенно быстрой их сменой, Альенора все еще не могла прийти в себя, и ее голос и руки дрожали.

Что произошло лишь несколько секунд назад? Как сэр Уолш справился со всеми этими негодяями? А вдруг они всего лишь притворяются мертвыми и вот-вот накинуться на них и зарежут исподтишка? Сэр Леонард убил их… Спас их… А что было бы, не поскачи он за ней вдогонку? Она была бы обесчещена и мертва.

Мисс Нортон, в волнении, встала так близко к своему спасителю, что тот невольно улыбнулся, но не сделал ей замечания, не желая смущать девушку.

— Эти псы больше не будут угрожать вам, мисс. Их души уже прибыли в Чистилище и ждут своего справедливого суда, — мягко ответил сэр Уолш. Ему вдруг захотелось прикоснуться к белому лицу Альеноры… Просто коснуться кончиками пальцев ее мягкой чистой кожи. Однако, помня о приличиях и не желая пользоваться случаем и состоянием девушки, лишь добавил: — Но нам лучше вернуться в замок. Вам следует принять ванную и сменить наряд.

— Только не говорите…. Не говорите моей матери! — умоляюще прошептала Альенора, вдруг схватив своего собеседника за рукав, который тотчас покрылся грязью, ведь ладони мисс Нортон были покрыты ею. — О, ради Бога, простите меня! — тотчас воскликнула она, поняв свою оплошность и резко отнимая ладонь.

— Я испортил ваше платье, мисс, поэтому вам также позволено испортить мой костюм, — улыбнулся сэр Уолш. Но, затем, осознав, что эта фраза прозвучала довольно интимно, поспешно произнес: — К тому же я уже забрызган кровью этих мерзавцев. Я не скажу ни слова вашей матушке о случившемся, если вы пообещаете мне больше никогда не совершать прогулки без надежной охраны, мисс Нортон.

— И отцу… Никому!

— И вашему отцу. Но дайте мне свое слово, мисс, слово благородной леди.

— Даю вам слово… Но и мне нужно ваше.

— Обещаю вам, мисс, что не обмолвлюсь о случившемся ни слова. Клянусь своей честью.

Они молча смотрели друг на друга, и каждый из них вдруг подумал: теперь их связывает секрет. Словно они совершили что-то неслыханное, скверное, порочное. Словно они только-только предались плотской страсти и теперь желали держать это в строгой тайне. Лишь они двое знали эту тайну. И эта тайна связала их, как любовников, как влюбленных, хотя ни теми, ни другими они не являлись. И все же этот секрет показался обоим сладким, игривым, ужасным и прекрасным одновременно.

— Наши бедные лошади… Должно быть, они напуганы также, как и я, — нарушила эту интимную тишину Альенора и, уже не стараясь приподнять подол своего платья, ведь он уже был покрыт грязью, подошла к привязанным к ветви лошадям и отвязала свою верную Пигги, которая даже заржала от радости.