В тени Альгамбры

Конечно, при существующих в Испании ценах он тоже зарабатывает не ахти как много. За литр обыкновенного деревенского вина, объясняет он, который в дешевых трактирах стоит примерно 15 песет, оптовый торговец платит крестьянину всего лишь 3 песеты. Торговец продает вино дальше по 7 песет за литр и, таким образом, получает более 100 процентов с оборота — огромную прибыль, совершенно несоразмерную с издержками по хранению, транспортировке и содержанию торговых штатов. Повезло в этот год крестьянам, которые могли поставлять картошку на рынок, после того как прошлогодний запас из-за неурожая раньше времени иссяк, а новый урожай еще не поспел. Им платили тогда не 80 сантимо, а целых 3 песеты за килограмм. Однако на этом заработали очень немногие, и такое бывает не часто.

— А что это ты строишь вон там, внизу? — спрашивает под конец Хосе, указывая на неоконченную стену, — очевидно, фундамент предполагаемого здания, — которая стоит ниже дома, на месте, где склон так круто обрывается к речке, что дальнейшее террасирование едва ли возможно.

— А, это дело особого рода, — отвечает Диего, потирая нос. — Я хотел было построить там террасу с крышей, поставить столы и стулья, в общем устроить кафе для прохожих: место здесь красивое, над самой речкой, рядом мост, всего в минуте ходьбы от дороги. Но тут дон Альварес присылает ко мне на дом двоих полицейских, и они приказывают мне немедленно прекратить строительство, дескать, откос отсюда до речки принадлежит не мне, а дону Альваресу! А ведь его отец, дон Хаиме, ясно сказал мне, что продает участок вплоть до реки внизу! Я плохо умею читать. Они утверждают, в поземельной книге сказано, что мои владения доходят «до обрыва». Значит ли это, что обрыв в них не включен? На словах-то дон Хаиме говорил мне совсем другое!

— И надул тебя при составлении документа, потому что отлично знал, что ты не умеешь читать! — вставляет Хосе.

— Да уж так, похоже, что надул, — соглашается Диего. — Я сперва думал было судиться, да что толку? Я не могу себе позволить нанять адвоката, да и вообще — куда мне идти против дона Альвареса! Но какая все-таки низость со стороны сеньора, какое безобразие! Нужен ему этот обрыв, он не принес его отцу ни песеты! Притом ему доподлинно известно: не замолви я в свое время, в тридцать шестом, словечко за дона Хаиме, просто по доброте душевной, хотя он был чертовски суровый хозяин, его бы расстреляли на месте. Быть может, тогда, после победы фашистов, мне бы тоже пришел каюк, ну да что из того? Но уж этот вшивый щенок Альварес получит когда-нибудь у меня свое, дай только дожить до срока!

Много ненависти накопилось в Ондаре, и она нет-нет да и прорвется сквозь покров почти благодушной деревенской простоты.

— Ах, Диего, Диего! — говорит Хосе, когда мы уже снова сидим в автомобиле. — Я вот вспоминаю своего друга Эрнесто и думаю: несмотря ни на что, Диего еще повезло с его доном Хаиме. Не всем, кто брал на себя роль спасителей этих господ, это пошло впрок.

Я не вполне его понимаю. Что он имеет в виду? Кто такой Эрнесто?

— Эрнесто, — объясняет Хосе, — отец той красивой девушки Марии, которую мы встретили у моей сестры. Он был мой лучший друг в Ондаре и в Мадриде — в Мадриде он изучал архитектуру. Я сам в то время начал учиться. Это был замечательный человек: красивая, гордая осанка, великолепная голова в почти светлых кудрях, огонь в глазах, которыми он вскружил голову не одной девушке. Прямая, великодушная, высокоодаренная натура. И притом человек идеи, убежденный коммунист.

— Его нет в живых? — спрашиваю я.

— За несколько месяцев до начала гражданской войны он женился на матери Марии, продолжает Хосе, не отвечая на мой вопрос, — первой красавице Ондары, ведь по Марии видно, что в этом отношении ее родители не подкачали. Правда, друзья Эрнесто были не в восторге от этого брака, его невеста слыла тщеславной, корыстной, бессердечной и беспринципной особой, но тут уж ничего нельзя было поделать, раз Эрнесто влюбился и уже несколько раз принимал девушку у себя — в Испании, во всяком случае в то время, на такие вещи смотрели весьма серьезно. Его жена и поныне живет в Ондаре.

Хосе выдерживает паузу, пока я черепашьим шагом провожу машину мимо стада овец, затем продолжает: