В тени аллей

Прошли годы и я, размышляя над словами отца, сказанными матери на смертном одре, гоню прочь от себя мысль, что если он, демобилизовавшись, вернулся в Щурово с раной в сердце и этот, чертов пистолет ему был нужен, чтобы однажды, не выдержав угрызений совести, порешить с собой. Не зря же солдат Володя порой напивался до потери пульса и, словно ребенок, плакал навзрыд. Дай ему оружие и все, конец. Разве могла бы его удержать родительница, я, его сын, мои братья Александр и Федор, сестра Анна. Не было бы у нас отца.

Моя баба Вера, ― родительница отца, все делала, чтобы как-то отвлечь своего мечущегося сына ― спасти. Из четырех детей у нее осталось лишь двое. Он и дочь Ира. Не зря же проследив за Володей, она нашла схрон и, выкопав маузер, выбросила его вместе с патронами в колодец. Отец тогда долго ходил сам не свой, однако прошло время, и он успокоился, посчитал, что так, наверное, и должно быть. Война закончилась, и нечего возвращаться в прошлое, нет в том смысла. Однако сейчас, я, видя, что твориться в мире, понимаю, отцу нужно было говорить о войне и не только нам детям, но особенно внукам. Пусть бы они знали о фашизме все. Фашист не может быть хорошим ни не немецкий, ни украинский, а тем более не добитый бандеровец ― «мазепа». Иначе не миновать нам новой мировой войны.

Я не раз задавался вопросом: что могло такое произойти с отцом в те далекие послевоенные годы на территории Западной Украины во Львове, где он молодой солдат выполнял, возвратившись после победы над фашистской Германией из Чехии ― Праги, свой гражданский долг. Отчего отец винил себя в гибели друга, и кто был этот друг? Такой же, как он, прошедший войну солдат не раз, спасавший Володю в тяжелую годину от смерти. Может это был тот его товарищ, с которым он часто ходил в разведку. Я слышал от отца о некоторых опасных эпизодах из его военной жизни. Однажды, забравшись за линию фронта и, взяв языка ― толстого немца, они тащили его в расположение батареи и тот, дождавшись момента, чуть было не расправился с ними. Вытащив, припрятанный в одежде Маузер, он выстрелил и если бы солдат Володя вовремя не ударил фрица прикладом автомата по голове, ― не промахнулся. А еще отец рассказывал, как фашисты их засекли, и он удачно вывез друга из-за линии фронта на своей низкорослой лошади ― Монголе через болото в полной темноте. Тот, вовремя начавшейся стрельбы, не успел забраться на свою кобылу. Она, отчего-то испугавшись, неожиданно взбрыкнула и понеслась. Пули просвистели у них над головами. Расчет, у стрелявших фрицев был на всадников, сидящих на больших конях. «Тогда взять в плен немца нам не удалось, ― с жаром говорил отец, ― но за то мы вернулись живыми. Лошадь товарища тоже не пострадала. Она, придя в себя, прискакала следом».