В тени баньяна

– О ком это они? – удивилась первая.

– О нас, конечно. Они хотят поселить нас здесь. Вроде бы на время.

– А что, симпатичный городок. Нам еще повезло.

Папа и Большой Дядя переглянулись, однако ничего не сказали. Дядя, повязав крому поверх пояса, снял штаны и положил на ведра с коромыслом. Он вошел в воду, ведя за собой голых близнецов, как буксир с двумя буйками по бокам. Папа, соорудив себе такую же повязку из кромы, взял ведро и последовал за ними, расчищая путь среди длинных водорослей. Дойдя до глубины, он наполнил ведро чистой водой и принес его мне.

– Ты точно не хочешь? – спросил он, ставя ведро на насыпь. – Я могу взять тебя на руки.

Помотав головой, я сбросила рубашку и осталась в одном саронге. Я не умела плавать, а близнецы стали бы смеяться, увидев, что меня несут на руках, как маленькую.

Папа, словно крокодил, целиком погрузился в воду. К нему подплыл Большой Дядя. Они стояли и разговаривали, брызгая на себя водой, а вокруг по-собачьи плавали близнецы. На дядином лице все отчетливее проступала тревога, один или два раза он бросил взгляд в сторону домиков, в которых жили монахи. Я не слышала разговора, но судя по всему, папа рассказывал дяде то, что мы узнали от уборщика и что видели на задворках храма. Пластмассовой миской я черпала воду из ведра и поливала голову, посматривая на папу и дядю. Папа сохранял спокойствие, Большой Дядя, напротив, заметно разволновался. Мне сделалось не по себе. Папа похлопал дядю по плечу, будто хотел утешить. Тот кивнул и посмотрел вдаль – на рисовое поле, по которому расхаживали черные фигуры. Я не могла разглядеть, кто они – солдаты Революции или крестьяне. И что у них на плечах – винтовки или коромысла.

– Смотрите! – заверещал Сотанавонг. – Черепаха! Черепаха!

– Где? Где? Ой, вижу! Вон она! – завизжал Сатиявонг.

Они показывали прямо перед собой. Большой Дядя проворно, как угорь, нырнул за черепахой, и в ту же секунду папа ударил ладонью по поверхности воды. Он молниеносно схватил животное за панцирь и, подняв высоко над головой, словно приз, продемонстрировал окружающим. Послышались одобрительные возгласы, кто-то захлопал в ладоши, а один мужчина тонким голосом выкрикнул:

– Можно сделать черепаховый суп!

Рассмеявшись, папа с головой ушел под воду и через несколько секунд вынырнул уже без черепахи. Все разочарованно ахнули. Большой Дядя взревел, изображая досаду.

– Еще, еще! – хором требовали близнецы, словно это был какой-то трюк, который папа мог повторить.

Я с улыбкой помотала головой. Папа развел руками – мол, он не виноват, черепаха выскользнула у него из рук. Но я-то знала, что он ее отпустил. О черепаховом супе можно забыть.

Мы закончили купаться и переоделись в чистую одежду. Большой Дядя водрузил на плечи коромысло с полными ведрами.

– Но, папа, ты обещал! Ты сказал, что пустишь нас в дело! – по очереди возмутились близнецы.

Дядя плюхнул им на голову мокрую крому.

– Вот вам, головастики, можете тащить…

Он не договорил – со стороны дороги раздался грохот. Мы резко обернулись. В клубящемся облаке пыли проступили очертания грузовика, похожего на тот, что накануне привез нас в храм. Он прогромыхал мимо ступы и, неуклюже развернувшись, подъехал ко входу. Только не это, с ужасом подумала я. Неужели нас опять куда-то увозят? Все бросились назад к храму.

Оказалось, грузовик привез новую партию людей. Следом подъехали еще два. Из-под синих брезентовых навесов на свет высыпало больше сотни человек. Грязные, перепуганные, они выглядели хуже, чем мы вчера. Когда они собрались у храма, по разговорам стало понятно, что они приехали прямо из Пномпеня. Проведя в дороге всю ночь, люди хотели спать и плохо соображали, что происходит. Не знали даже, как далеко от дома их увезли. Один старик упал ничком перед статуей Идущего Будды и зарыдал в голос. То ли он радовался, что его наконец привезли куда-то, то ли сокрушался, увидев, куда его привезли. К нему бросилась девушка.

– Пойдем, отец, пойдем, – прошептала она, помогая старику подняться, как будто он был ей вовсе не отцом, а ребенком, которого она пыталась утешить. – Мы приехали.

Едва живая от усталости и потрясения, девушка повернулась к сопровождавшей их группе солдат. Она встретилась взглядом с одним из них, но тот сразу отвел глаза, сделав вид, что не заметил ее отчаяния. Остальные солдаты – восемь или девять человек – разбирали оружие и боеприпасы. Вид у них был более суровый, чем у тех, что приехали с нами. Двое или трое солдат присоединились к группе только сейчас. Судя по их отдохнувшим лицам и чистой, опрятной одежде, они прибыли из города. Солдаты показали на школьные здания и велели нам помочь новеньким.

– Покажите им дорогу, – прокричал один, сложив руки рупором. Он говорил уверенно и, похоже, был главным в группе. – Приедут еще люди! Вы должны освободить для них место! Чем быстрее все устроятся, тем лучше!