В тени богов. Императоры в мировой истории

Такова была специфика империи Аббасидов, унаследованной 21-летним халифом Харуном ар-Рашидом, когда в 786 году он сменил на троне своего брата. В силу роли, которую он сыграл в “Книге тысячи и одной ночи” на пике влияния и величия исламской империи, Харун стал самым знаменитым из Аббасидских правителей. Но среди халифов он не был ни самым одаренным, ни самым образованным, ни самым политически подкованным. Следуя уже устоявшейся традиции, халиф аль-Махди назначил своим непосредственным наследником своего старшего сына аль-Хади, а Харуна выбрал его преемником. Как обычно и случается, придя к власти, новый правитель отступил от воли отца и назвал наследником собственного сына. Но безвременная кончина аль-Хади, который царствовал всего лишь год, сохранила за Харуном право наследования. Пока на троне пребывал его брат, Харун имел все основания бояться за свою жизнь, и существуют достоверные свидетельства, что он готов был отказаться от своего права на престол в обмен на тихую жизнь в безопасности и роскоши. И его мать, грозная вдовствующая императрица Хайрузан, и его старший советник Яхья аль-Бармаки отличались более решительным характером: их благополучие зависело от него, поэтому они делали все возможное, чтобы не дать аль-Хади исполнить свой замысел.

Как можно догадаться, Харуну недоставало уверенности в себе. В юности он был застенчивым и скромным. Один из маститых придворных вспоминал, что даже в зрелости Харун “был одним из самых мягких” халифов. Казалось, он всеми силами избегал любых столкновений лицом к лицу, а когда они случались, порой терялся и не мог найти слов. Яхья был очень умным и опытным высокопоставленным чиновником, которого назначили опекуном Харуна, когда принц был совсем маленьким. Отец Яхьи служил “премьер-министром” в последние годы правления халифа аль-Ман-сура и сохранил этот пост при аль-Махди и его жене, императрице Хайрузан. Поговаривали, что в младенчестве Харуна даже вскармливала жена визиря: если это действительно так, то получается, что он был молочным братом сыновей Яхьи аль-Фадля и Джафара, а это имело большое значение в обществе той эпохи. Молодой халиф Харун называл Яхью отцом и полагался на него во всех вопросах управления государством. В одном источнике приводятся такие указания халифа Яхье: “Я вверил тебе управление своими подданными… Назначай и смещай кого угодно. Управляй всем по разумению своему”¹⁵.

С начала 770-х годов и до своего краха в 803 году Бармакиды играли значимую – а пока у власти был Харун и господствующую – роль в правительстве. Их род принадлежал к местной хорасанской элите, и они многие десятки лет были хранителями знаменитого буддийского святилища у подножия горы Гиндукуш. После перехода в ислам они заключали браки с целым рядом хорасанских княжеских родов. Они были одной из ведущих неарабских мусульманских семей из Хорасана, сыгравших ключевую роль в восстании, которое свергло Омейядов и поместило Аббасидов на трон. Впоследствии этот род дал Аббасидам три поколения верных, хорошо образованных и весьма компетентных советников и министров. Бармакиды умели манипулировать общественным мнением, покровительствовали культуре, что играло Аббасидам на руку. Сперва Яхья, а затем и его сын аль-Фадль также исполнили важные роли в качестве наместников на Востоке. Их политическое чутье вкупе со знанием местных реалий и наличием местных связей обеспечивали верность Хорасана режиму Аббасидов. После того как в 803 году Бармакиды впали в немилость, эффективность аббасидского правительства значительно снизилась, а его контроль над Хорасаном сильно ослаб. Харун ар-Рашид умер в 809 году в походе, организованном для подавления поднявшегося в этой провинции восстания, которое было вызвано в первую очередь деспотичностью и коррумпированностью иракского наместника (из числа абна).

История о взаимодействии Харуна с Бармакидами увлекательна и драматична. Для меня ее интерес не ограничивается аббасидским контекстом. Впервые у нас есть возможность довольно внимательно изучить отношения императора и его первого министра. Называть таких людей могли по-разному – премьер-министрами, визирями, фаворитами или как-либо еще, – но динамика их отношений с правителями часто повторялась в истории императорских монархий и стала одной из главных тем этой книги. Эти отношения были как политическими, так и личными. В связи с этим они, как и любые отношения между двумя людьми, в некоторой степени уникальны в каждом отдельном случае. Тем не менее в них прослеживаются определенные повторяющиеся элементы, и наиболее фундаментальный из них – неустойчивое положение первого министра. Природа императорской монархии такова, что позиция визиря не могла быть ни защищена, ни институционализирована. В ее основе лежала полная зависимость от расположения императора и совершенная беззащитность перед его гневом.