В тени богов. Императоры в мировой истории

Впрочем, более значительную роль в событиях, вероятно, сыграли не столь личные мотивы. Правителю в Багдаде сложно было удерживать под контролем Хорасан. В распоряжении халифа не было ничего подобного китайской бюрократии, чтобы объединять огромную империю и управлять ею. Наместники в провинциях задействовали местные связи, дворы и гарнизоны, чтобы закреплять свое влияние на обширных вверенных им территориях и собирать с них налоги. Постоянно существовала угроза вооруженного сопротивления. Устранив Бармакидов и столкнувшись с хаосом, посеянным иракским наместником Хорасана (из абна), Харун, очевидно, решил сделать ставку на династию. Без всяких сомнений, он знал, как опасно передавать имперскому принцу полный контроль над огромной и богатой провинцией. Возможно, он также полагал, что пообещав аль-Мамуну в наследство весь халифат, он устранит угрозу раскола. У арабов существовала древняя традиция принесения взаимно обязывающих клятв, которая зародилась в доисламские времена, когда никакого государства, связывающего граждан обязательствами, еще не существовало. Харун заставил своих сыновей публично и торжественно поклясться соблюдать порядок престолонаследия, известил об этом всю империю и поместил тексты клятв в священное место мусульман – в Каабу в Мекке¹⁷.

Харун умер в 809 году, когда вел свою армию абна на помощь аль-Мамуну, который намеревался восстановить полный контроль халифата над Хорасаном и приграничными территориями. Перед смертью Харун велел войску двигаться дальше, но история видела мало правителей, которые могли командовать из могилы, поэтому его армия быстро вернулась в Ирак по приказу багдадского правительства аль-Амина. К началу 811 года между единокровными братьями и их сторонниками разразилась полноценная гражданская война. Казалось бы, победа должна была достаться аль-Амину, который контролировал Ирак, основную часть войска и почти все провинции, за исключением Хорасана. Но победителем в итоге стал аль-Мамун, хотя причины этого и неясны – в первую очередь потому, что о войне нам известно мало. Аль-Мамуну чрезвычайно повезло иметь на своей стороне лучшего из полководцев той войны, молодого хорасанского аристократа Тахира ибн Хусейна. Скорость, сила и дерзость стратегии и тактики Тахира подорвали уверенность и боевой дух противника. Возможно, в армию Тахира входила кавалерия, подготовленная для степной войны, и это давало ему преимущество перед абна, состоящей главным образом из пехоты, но наверняка мы этого не знаем. Ни молодой халиф аль-Амин, ни его полководцы не обладали достаточной харизмой, чтобы восстановить единство и уверенность армии после первых сокрушительных побед Тахира. К осени 813 года Багдад, который более года осаждали войска аль-Мамуна, оказался на грани падения, и халиф аль-Амин попал в ловушку¹⁸.

Осаждавшие город войска были разделены на две армии, одной из которых командовал Тахир, а другой – Хартама ибн Айян, десятилетиями верно служивший при дворе отца и деда аль-Мамуна. Аль-Амин отчаянно хотел именно сдаться Хартаме, справедливо полагая, что человек, который был лоялен его семье, отнесется к нему с милосердием и почтением. Но к тому моменту двор халифа превратился в осиное гнездо из людей, которых в основном заботило лишь собственное благополучие после поражения. О переговорах аль-Амина с Хартамой сообщили Тахиру, солдаты которого устроили засаду, перевернули лодку халифа и взяли его в плен.

Один из помощников Хартамы, Ахмад бин Салам, также схваченный силами Тахира, в одиночестве сидел в караульном помещении, когда туда привели халифа – “раздетого, в одном исподнем, с тюрбаном, надвинутым на лицо, и изорванной тряпкой, наброшенной на плечи”. Упавший в реку аль-Амин дрожал от холода и сырости, но главное – от страха. Халиф узнал Салама, вспомнив, что он тоже служил его семье. «Подойди ко мне, – сказал он, – и обними меня. Мне очень страшно». Я прижал его к себе. Его сердце билось так сильно, словно готово было выпрыгнуть из груди”. Прошло немало минут. Затем в помещение вошли несколько персов с саблями в руках, хотя каждый из них сначала помедлил у двери, надеясь пропустить вперед другого. Первый удар нанес раб одного из приближенных Тахира. Аль-Амин отчаянно пытался защититься подушкой, крича: “Я собрат посланника Божьего… Я сын Харуна. Я брат Мамуна”, – но смелость уже вернулась к убийцам, и они навалились на него и перерезали ему горло. Тахир отправил аль-Мамуну голову аль-Амина, чтобы тот убедился в гибели бывшего халифа.