В тени богов. Императоры в мировой истории

Ведущий специалист по эпохе аль-Мутасима пишет, что аль-Мамун “все лучше понимал… реальную проблему халифата, который лишился своего изначального религиозно-политического значения, присущего ему в момент возникновения при непосредственных преемниках Пророка, и постепенно терял поддержку широких масс”. Хаос, посеянный гражданской войной между Аббасидами и последующим убийством Мухаммада аль-Амина, грозил лишь сильнее подорвать уважение к династии. Аль-Мамун впитал не только персидскую монархическую традицию, но и греческую, эллинистическую и персидскую традиции политической философии, которые подчеркивали невежественность масс и их острую потребность в сильной руке во избежание несправедливости и хаоса. Для него призыв к возвращению к более эгалитарному и анархическому миру пророка Мухаммеда был немыслим. Заключение союза с Алидами и принятие экзальтированной шиитской версии халифата, напротив, сулило гораздо больше. Когда же напоследок Аль-Мамун выбрал в качестве наследника брата, а не сына, то вероятно считал, что необходимо пожертвовать личными чувствами ради блага халифата как института. Его брат был более опытным полководцем, который, скорее всего, имел более сильный характер и более мощную армию. Он пользовался поддержкой Аббасидов, а потому наверняка и багдадских элит. Если бы аль-Мамун сделал выбор в пользу собственного сына, это вполне могло привести ко второй гражданской войне, которая, возможно, уничтожила бы и династию, и империю²⁵.

Подобной логикой аль-Мамун, вероятно, руководствовался в своей религиозной политике. До него аббасидские монархи сотрудничали с богословами и предоставляли им все больше свободы при разработке согласованной трактовки исламской доктрины. На заре эпохи Аббасидов халиф аль-Мансур отклонил призыв одного из видных сановников, Ибн аль-Му-каффы, который настоятельно советовал монарху взять в свои руки унификацию и кодификацию исламского права. За 80 лет, которые прошли с отказа аль-Мансура до решения аль-Мамуна восстановить власть халифата в религиозной сфере, исламское общество и исламская теология окрепли. Одним из признаков этого было то, что если в достоверных версиях хадисов, то есть суждений пророка Мухаммеда и его сподвижников, порой встречались отсылки к решениям халифов из династии Омейядов, то отсылок к решениям аббасидских халифов в них не встречалось никогда²⁶.

Трое из четырех великих основателей главных школ исламского права уже умерли к тому моменту, когда аль-Мамун взошел на престол. Четвертый, ибн Ханбаль, был самым знаменитым оппонентом политики альМамуна. Ибн Ханбаль был “буквалистом”, или, выражаясь современным языком, фундаменталистом. Для него вся истина заключалась в Коране и хадисах, и эта истина была самоочевидной. В трактовке ибн Ханбаля не было места ни для осуществляемой аль-Мамуном поддержки философии и логики как вспомогательных дисциплин для поиска религиозной истины, ни для притязаний халифа на последнее слово в вопросах исламской доктрины. За свои воззрения ибн Ханбаль был приговорен к тюремному заключению и бичеванию, но жители Багдада были на его стороне и на стороне буквализма. У них тоже не было времени на греческую философию. В конце концов внук аль-Мутасима, халиф аль-Мутаваккиль, прекратил поддержку философии (то есть мутазилитов) и (косвенно) отказался от притязаний на обладание последним словом при формировании исламской доктрины. Аль-Мутаваккиль справедливо полагал, что подавляющее большинство его подданных более не поддерживает эти притязания, а следовательно, они лишь сильнее подрывают легитимность халифата.

В этой уступке нашли отражение не только реалии халифата в середине IX века, но и более общие истины о взаимодействии императора с элитами, институтами и массовыми религиозными верованиями. В первом исламском веке, пока доктрины еще не были кодифицированы и пока не появились глубоко укорененные институты, халиф не просто мог, но порой и вынужден был активно играть роль религиозного лидера. Впрочем, как только религия пустила корни, император на свою беду бросил вызов ее доктринам и духовенству²⁷.

К 850-м годам аль-Мутаваккиль столкнулся с более насущными и губительными последствиями правления аль-Мамуна и аль-Мутасима. Одним из результатов гражданской войны 811–813 годов стало уничтожение абна – армии, на которую опиралась власть ранних Аббасидов. Аль-Мамун и – даже в большей степени – аль-Мутасим заменили ее войском из тюркских рабов и наемников. Вооруженные составными луками и имеющие навыки степных конников, эти тюрки были грозными воинами. Теоретически они также были более надежны в политическом отношении, поскольку не имели связи ни с какими группами в обществе и правительстве. Тюркские солдаты были верны своему военачальнику, по крайней мере пока он вознаграждал их.