В тени горностаевой мантии

Пытался вмешаться в это дело опальный елисаветинский канцлер, граф Алексей Петрович Бестужев. Екатерина вызволила его из ссылки, издала указ о возвращении прежних чинов и орденов... Но время Бестужева прошло. Поднялись новые люди. Иностранные дела захватили в свои руки Воронцов и Панин, и делиться отнюдь не собирались. Алексей Петрович понимал это, и всеми способами искал возможностей оказаться нужным. Толком не разобравшись в ситуации, он составил вздорную челобитную, якобы от имени дворянства и духовенства. Написал, что-де, ввиду слабого здоровья наследника, все они просят императрицу избрать себе супруга... Подразумевай, естественно, фаворита. Бестужев рассчитывал оным выстрелом убить сразу несколько зайцев. Но на деле все вышло иначе...

Как рассказывал Степану Федоровичу его племянник, Григорий Протасов, сдружившийся после переворота с Орловыми, против братьев в гвардии стало накапливаться недовольство. Главной причиной была зависть. А тут еще поползли слухи о предстоящем бракосочетании, что не могло не обеспокоить старые фамилии. Племянник клялся, что своими глазами видел, как к Государыне пришли вместе Никита Иванович Панин и Кирилл Григорьевич Разумовский. Пришли с вопросом: с ведома ли Ее Величества собирает граф Алексей Петрович подписи под своей челобитной? И будто бы Государыня, поглядев на обоих, вздохнула и сказала: «нет». Тогда-де Кирилл Петрович и скажи, что это мол хорошо, понеже дворянство готово присягать и поддерживать вдову внука Петра Великого и мать его правнука – будущего законного императора, но оно вряд ли потерпит на троне мадам Орлову... Ежели все было так, то становилась понятной и остуда Екатерины к Разумовскому.

Тот же Григорий Протасов уговаривал Степана Федоровича идти с ним к Алексею Орлову, донести про умысел гвардейцев. Говорил, что на одной из офицерских пирушек сам слыхивал, как капитан Измайловского полка Ефим Ласунский говорил секунд-ротмистру Федору Хитрово... Дескать «чаяли мы, что наша общая служба Государыне утвердит и нашу дружбу с Орловыми. А ныне видим, что они один разврат...». На что-де Федор отвечал: «Сие все дело рук Алешки, он-де великий плут и всему причина. А Гришка, – тот глуп». И еще, что после того разговора с Паниным да Разумовским Ее Величество сказалась больна и никого не принимала. И что-де тогда гвардейцы решили составить заговор – созвать всех, кто участвовал в перевороте и умолять Государыню не соглашаться на проект канцлера Бестужева. А ежели она откажется, то убить либо токмо Гришку, либо всех Орловых заедино.

Но Степан Федорович забоялся лезть в интригу. Отговорился нездоровьем. Стар, должно быть стал. А может, чувствовал себя в столице неуверенно. Потом узнал, что арестованные были жестоко допрошены Алексеем Орловым, и порадовался своей осторожности. Офицеры говорили, что-де Федька Хитрово не токмо не винился на допросе, но отвечал дерзко. Лаял Орловых, кричал, что готов первым вонзить шпагу в сердце занесшемуся блядуну-фавориту, и что лучше умереть, нежели примириться с тем, что вся их революция послужила лишь возвышению блядской семейки.

Когда результаты следствия доложили Императрице, она задумалась. Самому старшему из заговорщиков едва минул двадцать первый год. Уступить требованиям Орловых и жестоко наказать, мальчишек, или?.. Решила по-своему. После увещеваний, «заговорщиков» простили, все они получили отставки и были сосланы в свои имения.

2

Понукаемый братьями, Григорий несколько раз пытался перейти от намеков к прямому разговору о скреплении отношений законным браком, напоминал о прижитых детях. Но Екатерина, опасаясь оскорбить его прямым отказом, от окончательного ответа уходила. Когда же, ссылаясь на слухи, широко публикуемые в иностранных государствах, о тайном венчании императрицы Елисаветы, он потребовал решительного ответа, и тянуть дальше стало невозможно, она сказала:

– Я не думать, Гри-Гри, что сии иностранные известия есть правильны. Я сей же час могу посылать к графу Алексею Григорьевичу за ответ: был ли он точно венчан с покойной Государыней? Ежели «да», то сие решать и наш разговор...

На следующий день она велела канцлеру графу Воронцову написать проект указа, что-де «в память почившей Императрицы Елисаветы Петровны, признает справедливым даровать графу Алексею Григорьевичу Разумовскому, венчанному с Государыней, титул императорского высочества. Каковую дань признательности и благоговения к предшественнице своей объявляет ему, и вместе с тем делает сие гласным во всенародное известие». Когда проект был готов, она показала его Григорию и поручила Вяземскому тотчас отвезти к графу. При сем потребовать у него все относящиеся к этому предмету документы для составления акта в законной форме...

Алексей Григорьевич принял Вяземского у растопленного камина в кабинете, где, сидя в креслах, читал Священное Писание.