В тени молнии

Из комнаты вышел Демир, и оба посмотрели вслед женщине. Губы Демира были поджаты, щеки раскраснелись, точно он дрался на дуэли с достойным противником.

– Это генерал-майор Мадолок, – сказал он. – Об этом мало кто знает, но она уже стала одним из самых опасных людей в империи. Когда-нибудь Ассамблея назначит ее фельдмаршалом. Не знаю, что моя мать накопала на нее, но она согласилась обучать меня. И ненавидит меня до глубины души. С самого начала. – Демир вздохнул и добавил: – Зато дочери у нее славные. Они куда добрее, чем их мать.

Монтего сморщил нос, глядя в ту сторону, где скрылась генеральша:

– С чего бы ей тебя ненавидеть? Ты всего лишь ребенок.

– Я бросаю ей вызов, не соглашаюсь с ней. Она считает меня легкомысленным, думает, что я собираюсь тратить свою жизнь на политику и помощь людям. Предлагает мне свое покровительство. Готовиться к высшему военному руководству под ее опекой. Я… не хочу этого.

Это прозвучало совсем по-взрослому. Да, Демиру было всего десять лет, но Монтего уже давно понял, что он не обычный мальчик. Подумав, он ответил:

– У одного из старейшин нашей деревни был зять, которого тот хотел приохотить к работе на своем медном руднике. Щедрое предложение. Но зять отказался. Сказал, что добыча полезных ископаемых не для него. Был большой скандал, старейшины разозлились на молодежь. У вас с ней что-то вроде этого. Только ставки больше.

Демир пристально посмотрел на него:

– Именно. Что на моем месте сделал бы ты?

Монтего как следует поразмыслил.

– В чем ты разбираешься лучше всего?

– Трудно сказать. Я еще не стал взрослым. Могу склониться в ту или другую сторону. Мама говорит, что у меня много талантов. Она хочет, чтобы я пошел в политику, как она, но, если я предпочту армию, она не станет меня отговаривать.

Он говорил рассудительно, как взрослый. Монтего спросил:

– Кто тебе нравится?

– Мне нравятся люди, Монтего. Мне нравится разговаривать с ними, а не убивать.

Говоря это, он все время заводил за спину левую руку с символом гласдансера.

– Я вполне могу причинить боль, – честно сказал Монтего, – но, по-моему, заставлять человека делать это же против его воли неправильно. Стань политиком. Сделай мир лучше. – Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Сколько времени он потратил впустую, слушая этот спор? – Слушай, я знаю, ты очень занят, но, может, сгоняешь в район Фэмили со мной и Киззи? Мы хотим исследовать там один заброшенный особняк.

Демир расцвел – Монтего даже не узнал его. Прямо-таки день и ночь: угрюмый подросток исчез, его место занял веселый, озорной мальчишка. И Монтего понял, что история об ограблении кондитерской, которую рассказала Киззи, – чистая правда.

Но это продолжалось всего мгновение. Улыбка погасла, и Демир сказал:

– Сегодня мне нужно выучить биографии командиров, иначе завтра генерал устроит мне взбучку. Но все равно спасибо, что пригласил. – Он отвернулся, помолчал и сказал: – Тебе надо учиться.

– Я учусь.

– Мало. Надо больше.

– Я не люблю учиться. Я буду палочным бойцом.

– Будь кем хочешь, но все равно учись. Не так много, как я. Но больше, чем сейчас. И еще… не показывай маме свои синяки. Она будет задавать вопросы. Я пришлю тебе курглас на ночь.

И он захлопнул дверь своего номера прямо перед носом Монтего.

Странный парень.

Монтего встретился с Киззи на северном берегу реки. Улицы здесь были шире, чем в других частях города, экипажей попадалось меньше, на дорогах виднелась брусчатка и везде стояли уличные фонари. В глубине парков, за аллеями из вековых деревьев, прятались огромные дома. Кое-где сквозь листья мелькали позолота и мрамор. Если верить Киззи, любой из них был по сравнению с «Гиацинтом» тем же самым, что «Гиацинт» по сравнению с любой лачугой в родной деревне Монтего. Все это пугало его, усиливало смутное ощущение того, что ему здесь не место и каждый знает об этом. Он даже поймал себя на том, что идет позади Киззи, сутулясь и стараясь не смотреть на прохожих.

Они прошли Фэмили-Хилл и, чтобы срезать путь, нырнули в рощу тысячелетних деревьев. Спутанные корни походили на лабиринт, в котором Киззи ориентировалась так же легко, как Монтего – в такелаже рыбацкого баркаса. Но ему было неудобно и тесно, он мог пролезть не везде. Зато ему нравилось наблюдать за Киззи. Сейчас она явно была сама собой: ни напускного нахальства, ни застенчивости.

Добравшись до края рощи, они присели на скамейку из узловатого живого корня.

– Я же говорила, что Демир не пойдет с нами, – сказала Киззи.

Монтего вдруг осознал, что с тех пор, как они с Киззи встретились сегодня у реки, ни один из них не сказал ни слова. Да и зачем им были слова?

– Мне кажется, будь его воля, он пошел бы, – ответил Монтего, разглядывая полог из древесных ветвей у себя над головой.

Вокруг было спокойно и тихо. Он не мог поверить, что в каких-нибудь двух шагах от них шумит и грохочет центр одного из крупнейших городов мира. Но даже с этого места, если прислушаться, слышался отдаленный стук экипажей, кативших по мостовым.