В тени молнии

Монтего нахмурился. В последние недели он научился гасить костерок недовольства внутри себя, пропуская мимо ушей оскорбления Виктора, но слова «жирный идиот», вернее, то, как они были сказаны, снова зажгло в нем огонь. У него было время на раздумья, и он надеялся, что, принося Виктору пользу, рано или поздно заслужит его расположение. Но если Киззи говорила правду, его просто используют. Монтего вздернул подбородок и сказал:

– Вы ошибаетесь.

– Вот как?

Виктор вызывающе упер руки в бока.

– Семафорный замах – это не то, от чего мне нужно избавляться. Я могу извлечь из него пользу. Сила, точность, скорость – вот главное.

– Ты открываешься. Я могу разнести тебя на куски и поднырнуть под твой замах. Ни один достойный боец не позволит себе быть настолько неуклюжим.

– Это работает, – стоял на своем Монтего. – Дайте мне подраться, и вы увидите.

– Кому-нибудь будет больно. Скорее всего, тебе.

– Разве дерутся не затем, чтобы причинять боль?

– Не дерзи мне, парень.

– Не называйте меня жирным идиотом. Я не прикрываюсь, потому что умею принимать удары и терпеть боль, оставаясь сосредоточенным. Это ловушка, в которую попадется мой соперник, не понимая, насколько быстро я двигаюсь.

Монтего разъярился не на шутку. Киззи была права. Он не нравился тренеру, тот не хотел давать ему шанса доказать, что он может учиться.

– Говоришь о ловушках и ударах, а сам ничего не знаешь, – процедил Виктор. – Ох уж эти мне болваны из провинции. Прояви к такому немного милосердия, и он тут же начнет корчить из себя знатока.

– Так проучи его, – сказала Киззи.

Оба повернулись и уставились на нее.

– Что ты сказала? – требовательно спросил Виктор.

Она улыбнулась:

– Я сказала, проучи его. Ты хороший боец, Виктор. Я видела, как ты побеждал Саму с больным коленом. Мне нравится Монтего, но он не знает, каково это на самом деле. Он все поймет, когда ты ему покажешь.

Монтего моргнул, глядя на Киззи; он не сразу понял, что это ловушка, которую она расставила для Виктора. Киззи дразнила тренера, играя на самовлюбленности бывшего бойца, чтобы Монтего мог поквитаться с ним. Поняв это, он потерял уверенность и задумался: не стоит ли извиниться за свою наглость? Он не хотел драться с Виктором. Он хотел учиться у него. Но он не успел раскрыть рот: Виктор схватил запасную дубинку и похромал на арену.

– Ладно, хитрозадый, – бросил он через плечо. – Иди сюда и посмотри, как это делается.

Держа в руке бабушкину дубинку, Монтего пошел за Виктором к яме, оглянувшись на Киззи. Та подмигнула ему. Он встал напротив Виктора, ожидая внезапного нападения. Но нападения не было, и Монтего решил первым нанести удар. Виктор отбил его и насмешливо фыркнул. Раскорячившись, точно краб, тренер закружил по арене. Монтего, внимательно следя за ним, повторял каждое его движение.

О том, что Виктор будет наступать, Монтего узнал по изменившемуся положению его тела за долю секунды до нападения. Правая нога Виктора оттянулась назад и уперлась в песок, левая рука легла на древко дубинки, и он сделал мощный выпад двумя руками.

Монтего замахнулся, вложив всю свою силу в ответный удар, а сам повернулся на одной ноге так, чтобы дубинка Виктора не коснулась его. Толстый конец его палки обрушился на руку Виктора. Раздался треск, палка раскололась, утолщенный конец отлетел, врезался в стену, отскочил от нее и, гремя, покатился по гравию. Виктор тяжело рухнул лицом в песок, прямо на свою палку – его тщательно подготовленный удар не достиг цели.

Монтего посмотрел на бабушкину палку. От увиденного у него едва не остановилось сердце. Нет, нет. Только не это. Он посмотрел на Киззи, ища поддержки, но девочка, раскрыв от изумления рот, глядела на Виктора.

Бывший боец со стоном перевернулся с живота на спину, извиваясь всем телом так, словно ему перебили позвоночник.

– Стекло меня задери, – ругался он. – Стекло тебе в задницу!

Монтего протянул руку, чтобы помочь тренеру подняться, но тот отшвырнул ее.

– Убирайся, ты, долбаный урод! – рявкнул он, раскрасневшись от ярости, и неуклюже замахнулся, чтобы ударить Монтего по ногам.

Мальчик попятился, растерянно хлопая глазами. Разве он не показал сейчас свои возможности? И даже талант? Разве Виктор не должен быть доволен?

– Я только хотел… – начал он снова, еще не веря, что сломал бабушкину дубинку.

Виктор прервал его, сыпля ругательствами:

– Видеть тебя не могу, ты, высокомерный засранец! Проваливай отсюда! Не буду я тебя ничему учить, и никто не будет, уж я позабочусь об этом! Пошел вон!

Монтего отступил с упавшим сердцем. Растерянный и отчаявшийся, он подобрал обломок бабушкиной дубинки, покинул двор, прошел сквозь дом и, выйдя на улицу, застыл в потрясении. Тут его догнала Киззи, красная от волнения.

– Священный годглас! – взволнованно начала она. – Ты видел, что ты сделал?

– Я сломал бабушкину дубинку, – сказал Монтего, не веря своим ушам. – И понял, что никто никогда не будет меня тренировать.

– Ты с одного раза вырубил претендента на серебряную медаль! А ведь ты еще мальчик и бился без годгласа! Забудь о Викторе. Это было потрясающе.