В тени молнии

– Говорят, несколько батальонов ушли, как только стемнело, другие отойдут завтра.

– Перемирие, что ли?

– Нет. Перебрасывают войска навстречу Селезням Керите.

– Спасибо и на этом. Герцог, наверное, потратил целое состояние, чтобы нанять их. – В его голосе слышалось отвращение. – Завтра нас небось погонят в наступление. Вот уж чего совсем не хочется, когда вокруг одни железнорогие.

– Не то слово. Слышал, что они сотворили с Двести семьдесят первым? В клочья их порвали. Баран сиганул с крыши четырехэтажного дома прямо на плечи гласдансеру!

– Брехня.

– Моя кузина служит в батальоне поддержки Двести семьдесят первого. Так вот, она говорит, что ничего страшнее в жизни не видела. Ей оторвало руку их долбаной гранатой.

Второй только фыркнул. Тем временем потоки мочи иссякли, и мужчины покинули овраг, перекидываясь на ходу словами. Оставшись один, Идриан с облегчением выдохнул. Он едва удерживался от смеха, слушая, что говорят о нем. Выдай он себя хотя бы сдавленным фырканьем, его бы тут же прикончили. Вот это был бы конец карьеры, ничего не скажешь!

Добравшись до начала оврага, он уперся руками в его край, подтянулся, высунул голову, убедился, что опасности нет, перебросил наверх все тело, перекатился по земле и нырнул под защиту одной из квадратных колонн на дворцовом фасаде – сомнительное укрытие, конечно, но лучше, чем ничего. Он долго стоял там, приглядываясь и прислушиваясь, не появятся ли часовые. Здесь, у самого дворца, думал он, их, наверное, не так много, но зато в освещенном месте его поймают куда быстрее.

Идриан попробовал представить себе, что делается внутри дворца, где квартировали офицеры. Там могло быть что угодно: порядок и тишина от заката до восхода или, наоборот, непрерывный разгул с морем выпивки и шлюхами, отплясывающими на бильярде герцога. К большому облегчению Идриана, верным оказалось первое предположение. Во дворце было тихо, только те два офицера вышли отлить.

Вдалеке раздался детский смех. Идриан раздраженно мотнул головой и решил не обращать на него внимания.

Найдя вход для прислуги, он скользнул внутрь и крадучись пошел по темному коридору. Вокруг было тихо. Ни офицеров, ни слуг. Неужели все окажется так просто?

Ответ на свой вопрос он получил, когда, вволю попетляв по служебным коридорам и дважды заблудившись, вышел наконец в главный вестибюль. Там ярко светили газовые лампы. Идриан прибавил шагу, боясь, как бы его случайно не увидели. На середине просторного зала он поднял голову и едва не вскрикнул от разочарования.

Витрина, в которой красовался самородок золита всего несколько месяцев назад, когда Идриан был здесь, опустела.

Идриан поспешно отступил в спасительную темноту служебного коридора, где первым делом тихо выругался на всех известных ему наречиях. Бранясь, он вспомнил, что пропал не только самородок: на стенах не было картин и гобеленов, со столиков-консолей исчезли статуэтки и вазы. Значит, все ценности и произведения искусства вывезли, как только Иностранный легион начал подступать к дворцу. А может, и раньше, еще в начале войны. Что ж, в этом был смысл.

Дурацкое поручение. Придется возвращаться к Демиру с пустыми руками и надеяться, что он даст ему второй шанс. Прислонившись к стене, чтобы перевести дух, Идриан надавил на стеклянный глаз, стремясь избавиться от головной боли, которая уже расползалась по всей передней части черепа. Детский смех стал громче, как будто ребенок смеялся в соседней комнате. Пора возвращаться – тем же путем, каким он явился сюда.

А может…

Идриан услышал тихие, но уверенные шаги – кто-то шел по мраморному коридору. Неужели патруль? Что делать – рискнуть? Стоит ли? Идриан принялся красться вперед, склонив голову набок и прислушиваясь к шагам. У открытой двери в центральный коридор он замер. Там было почти темно, не то что в вестибюле, но он все же разглядел высокую женщину в оранжево-белой ливрее служителей грентского герцога. Женщина медленно шла по центру коридора, удаляясь от Идриана, сцепив руки за спиной, – и, казалось, ничего не слышала и не видела. Кто она? Служанка? Или подруга офицеров, временно занимающих дворец? Женщина встала у лестницы так, что Идриан видел ее теперь почти в профиль, огляделась и села на нижнюю ступеньку. Она выглядела измученной; волосы растрепались, однако на одежде не было ни пятнышка. Зевнув, она прислонилась головой к перилам.

Пару минут спустя ее глаза закрылись.

Такой шанс нельзя было упустить. И Идриан рискнул: выскользнул из-за угла, бесшумно промчался по коридору и подбежал к женщине прежде, чем та успела открыть глаза. Он схватил ее за горло одной рукой, другой зажал ей рот и дернул на себя. Женщина вскрикнула, но его ладонь заглушила звук.

– Молчание или жизнь! – шикнул на нее Идриан.

К чести женщины, она не оставляла попыток закричать. Вот ведь стальные нервы! К тому же блеф Идриана стал очевидным. Он не собирался убивать служанку, ему нужна была только информация. Но вот хорошенько встряхнуть ее – пожалуйста. Что он и сделал.

– Говори, где все, – потребовал он. – Гобелены, картины? На складе? Здесь, в городе, или в деревне?