В тени монастыря (СИ)

Ярин направился в зал. На мойке стояли две чайные чашки – значит, сын все-таки приезжал к ней? Кого бы еще она стала поить чаем? А в остальном все по-прежнему, только вот… только вот зачем книжный шкаф отодвинут в сторону? Парень подошел к голой стене, которую некогда закрывал шкаф. Стена как стена, ничего особенного. Ярин задумчиво постукал по доскам то тут, то там… Нет, смешно пытаться обнаружить потайной ход в доме с дощатыми стенками. Но почему-то он не мог отвести глаз от этой стены, осматривая ее снова и снова. Единственным, что он нашел, был небольшой уголек со стертым концом. Ярин закрыл глаза и обессилено стукнул лбом об стену. Потом еще раз. Открыв глаза, он увидел Илку, сочувственно за ним наблюдавшую.

– Ничего не понимаю, – медленно, по слогам сказал парень. Илка кивнула:

– Да, странно.

Пытаясь обнаружить хоть какую-то зацепку, парень отправился в спальню Орейлии. Все было в порядке: кровать застелена покрывалом, занавески убраны… На кресле лежал недоделанный шерстяной носок, распятый на четырех спицах. Она так любила вязать… Глаза парня расширились. Старый сундук, неподъемная махина, из которого Орейлия всегда доставала запчасти, пропал!

На секунду Ярину показалось, что он сходит с ума. Получалось, что Орейлия с помощью таинственного посетителя отодвинула книжный шкаф, разбросала угли из камина, выключила все свои машинки и затем ушла в лес в лаптях, неся в одной руке тяжеленный сундук, а в другой – господина Мырка. Во всем этом не было решительно никакого смысла.

* * *

Ярин сидел, бессмысленно таращась на пляшущий огонь и машинально скребя ложкой пустую миску. Он дожевал приготовленный Илкой ужин несколько минут назад, но так и не почувствовал его вкуса.

– Этим вечером у всех тайны, – проговорила Илка, пытаясь вывести Ярина из состояния оцепенелой задумчивости. – Ты – добрый принц, не помнящий своего дома, твоя тетка загадочно исчезла… А у меня тоже есть тайна! Хочешь, расскажу?

Ярин вздрогнул, услышав голос Илки, словно от неожиданности, и посмотрел на нее внезапно обретшим выражение взглядом.

– Да, – хрипло отозвался он, и прочистил горло – он молчал уже пару часов, никак не меньше. Сколько, в самом деле, можно думать об одном и том же? Все равно ничего путного в голову не лезет.

Илка сняла с груди маленький кожаный мешочек, и, развязав его, аккуратно высыпала на стол пару десятков небольших, с фалангу большого пальца фигурок, вернее, брусочков, на которых неглубокой резьбой были обозначены те или черты.

– Это Кости, – с выражением сказала Илка так, чтобы было понятно – речь идет не просто о каких-то косточках. – Мне их подарила бабушка. А ей – ее бабушка. А самая первая бабушка вывезла их еще из Ледов! Они очень древние и могущественные. Нет-нет! – она оттолкнула руку Ярина, потянувшегося было к одной из Костей, – ты не должен к ним прикасаться. Они мои.

– А что они делают? – спросил Ярин, убрав руку.

– Они отвечают на вопросы, – серьезно ответила Илка, – о будущем, о настоящем, обо всем.

– Что ж, у меня есть для них вопросы. Что произошло в этом доме? Где Орейлия и как мне ее найти?

Илка замялась:

– Понимаешь, я… не могу так спросить. Кости понимают только по-тролльи, а бабушка не успела меня обучить… Но я могу спросить, как найти потерянное. Как-то раз бабушка потеряла свои варежки, и я слышала, как она спрашивает об этом.

Ярин кивнул. Илка убрала Кости в мешочек, закрыла глаза и нараспев произнесла несколько слов на каком-то своем, охающе-ухающем языке. Затем она запустила руку в мешок, пошарила там, наугад вытянула несколько костей, выложила их на стол и принялась по очереди брать их в руки. Она вглядывалась в фигурки, она снова что-то шептала – наверное, имена этих Костей – со значением закрывала и закатывала глаза… Ярина не покидало ощущение некоторой театральности этого процесса: Илка старательно играла свою роль, но парень не ощущал витающего в воздухе волшебства, подобного его собственному опыту… С другой стороны, это была другая, и вдобавок чужая, магия – может быть, и не предполагалось, что он будет чувствовать хоть что-нибудь. Наконец Илка сказала: