В тени охотника 2. Седьмой Самайн

Мне было почти стыдно за то невольное облегчение, которое я испытала, стоило мне лишь осознать, что Валь оказался рядом. За силу этого облегчения, когда я позволила себе устало опереться на его грудь, потому что еще немного – и здоровую ногу свело бы судорогой от напряжения, а на больную я не могла даже толком опереться без палки, что сейчас висела у меня на поясе. Мгновение, когда он просто придерживал меня надежной, будто бы отлитой из железа рукой, а у меня не было сил, чтобы стоять…

Он наклонился, и я услышала его дыхание совсем близко.

– Спрячь нож, смертная. Сегодня он тебе не понадобится.

Я подчинилась – и, кажется, впервые за очень долгий срок сделала это беспрекословно. Нож вернулся в ножны, а палка – в мою ладонь, и лишь когда я обрела надежную опору, Валь отпустил меня и легкой бесплотной тенью выскользнул у меня из-за спины, умудрившись не потревожить ни один сухой лист из тех, что покрывали дорогу неровным шуршащим ковром. Мой преследователь, мой охотник – он будто бы парил над землей, не задевая ее даже краем длинного черного плаща, который раскрывался могучим изрезанным крылом за его спиной при полном безветрии.

И он шел на того, кто осмелился назвать свой выезд Дикой Охотой.

В полной тишине раздался голос Валя – и в его звуках я уловила вой неистового ветра, беспощадного шторма, надвигающегося с первым дыханием зимы со стороны моря. Услышала грохот тяжелых волн, с неистовой силой неустанно обрушивающихся на прибрежные скалы, и глухой шорох падающих на землю градин. И голос этот говорил на языке, который я не понимала, но ощущала смысл произнесенных слов всей своей сутью, всей душой, испуганной птицей бьющейся в груди.

Звон скрещивающихся мечей, существующий лишь в моем воображении. Звук, с которым острое лезвие раскраивает живую плоть, тихий предсмертный вздох…

Валь предлагает поединок? Но зачем он ему?

Фэйри на белом коне отпрянул, дернул левой рукой за поводья, поднимая завопившего едва ли не человеческим голосом коня на дыбы и вскидывая льдисто блеснувший меч над головой, занося его над мрачной, почти слившейся с тенью фигурой Валя.

Эта картина будто бы каленым железом впечаталась в мою память. Я забыла о том, где я нахожусь, забыла о мальчишке, прижатом к моему боку, забыла о больной ноге. Всеми мыслями, всей своей сутью я потянулась вперед, чтобы задержать падающее стремительным росчерком лунного света лезвие, чтобы не дать ему коснуться живой текучей и изменчивой тени.

Связывающая нас нить натянулась до звона – и дальше я толком не поняла даже, что случилось. Сильный порыв ветра оттолкнул меня назад, к дереву, швырнул пригоршню сухих листьев и пыли прямо мне в глаза, вынуждая отвернуться и спрятать лицо за складками капюшона, а когда он стих – то оказалось, что поединок закончился, даже не успев толком начаться.

Валь стоял прямо и ровно, опустив длинную, дымящуюся от испаряющейся с холодного железа крови фэйри, саблю острием к земле, разноцветные мерцающие глаза равнодушно смотрели на обезглавленное тело предводителя «малого народца», согнувшееся в седле. Белый конь испуганно всхрапнул, переступил с ноги на ногу и вдруг рывком поднялся на дыбы, стряхивая с себя мертвеца, чья рука все еще судорожно сжимала иззубренный, заржавленный меч, на дорогу прямо под ноги моему преследователю.

Я шумно, с плохо скрываемым облегчением выдохнула, ощущая, как чуть-чуть кружится голова и неторопливо отпускает неприятное, тревожное чувство. Я испугалась за Валя? В самом деле?

Похоже, эта ночь воистину полна неожиданностей.

Сильная рука охотника ухватила коня за болтающуюся уздечку, остановила легко и без видимых усилий. Валь убрал саблю и осторожно, ласково погладил животное по белоснежной шкуре, тихо говоря что-то мягким, перекатывающимся голосом. На обезглавленного соперника, чье тело уже истаивало посреди дороги, расползаясь клочьями дыма, Валь даже не посмотрел. Как и на застывшую в немом ожидании процессию фэйри.

– Король у Дикой Охоты может быть только один, – негромко произнес Валь, и мне почудилось, будто бы он говорит только со мной. – И в ночь Самайна любой может бросить ему вызов… и забрать его корону в качестве трофея победителю.

Под рукой охотника цвет конской шкуры стал меняться – из белого великолепный скакун превращался в черного как ночь, разукрашенная золотом узда обратилась в самую простую, ременную с полированными металлическими бляхами. Не изменилось только белое седло, залитое темной, уже успевшей впитаться кровью.