В тени Сфинкса

13. VIII. 2039. Хотел просмотреть позавчерашнюю газету — не нашел, хотя перевернул живальню вверх дном. Эйлин опять меня высмеяла (впрочем, самым премилым образом): газета существует не более двадцати четырех часов, после чего материал, на котором она напечатана, улетучивается. Так проще убирать мусор. Джинжер, подруга Эйлин (мы танцевали с ней фокстрип в небольшом ресторанчике), спросила: «Может, дрябнем в субботу на притирочку?» Я ничего не ответил — просто не понял ее, а чутье мне подсказывало, что лучше не переспрашивать. По совету Эйлин потратился на действизор. Телевизоры вышли из моды полвека назад. Поначалу смотреть трудно: кажется, будто чужие люди, а также собаки, львы, пейзажи, планеты валятся в угол комнаты, овеществленные до такой степени, что ничем не отличаются от реальных. Впрочем, художественный уровень слабоват. Новые платья называют прыщами, поскольку они напрыскиваютя на тело из бутылочек. Больше всего изменился язык. «Живать» от «жить», как «бывать» от «быть». Ведь жить можно не один раз, отсюда несовершенная форма. А также: читать — чтиво, смотреть — смотриво, страшить — страшиво. Понятия не имею, что это значит, а превращать свидания с Эйлин в уроки современного языка неудобно. Сниво — это управляемый сон по заказу. Изготовляется он электросниксером, а заказы принимаются в местной сонтезаторной мастерской. Вечером приносят готовые пастилки-приснилки. Я никому уже не говорю, но теперь для меня несомненно: у них одышка. У всех до единого. А они не обращают на это внимания — ни малейшего. Особенно люди постарше — те просто сопят. Все же, наверно, такой здесь обычай, ведь воздух в городе исключительный, о духоте и речи не может быть. Сегодня видел соседа, вышедшего из лифта — он хватал воздух ртом, как рыба, а лицо у него посинело. Но присмотревшись к нему поближе, я убедился, что он прямо-таки пышет здоровьем. Глупость, а не дает мне покоя. В чем тут дело? Некоторые дышат только носом.

Сегодня я выснил (выснул?) профессора Тарантогу — потому что скучаю по нём. Но почему он все время сидел в клетке? Подсознание виновато или сонтезатор ошибся?

Диктор вместо «большая ошибка» говорит «ошиба». Как «шубка» и «шуба»? Оказывается, «действизор», как я написал раньше, — неправильно. Я перепутал. Правильно будет «ревизор» (от латинского res — вещь). Эйлин сегодня дежурит, вечер я провел один, в своей квартире, то есть живальне. Смотрел беседу за круглым столом о новом уголовном кодексе. Убийство наказывается краткосрочным арестом — ведь жертву легко воскресить. Как раз такой воскрешенный и зовется многожителем. Только лишь прецидив — предумышленное повторное преступление — грозит тюрьмой (за многократное убийство одного и того же лица). А наиболее тяжкой провинностью считается злонамеренное лишение кого-либо психимических средств, а также воздействие таковыми на граждан без их ведома и согласия. Ведь так можно добиться чего угодно: завещания в свою пользу, сердечной взаимности и даже согласия на участие в заговоре. Мне было очень трудно следить за ходом этой ревизионной дискуссии. Только под конец до меня дошло, что «тюрьма» означает теперь нечто совершенно иное, чем раньше. Приговоренного не сажают за решетку, а лишь надевают на него нечто вроде корсета, или, скорее, оболочки из тонких, но прочных прутьев; такой экзоскелетик находится под непрерывным контролем зашитого в одежде юрифмометра (юридического миникомпьютера). Этот недремлющий страж пресекает недозволенные поступки и наслаждение радостями жизни. Сам по себе незаметный, он препятствует любой попытке полакомиться запретным плодом. Для закоренелых преступников имеется какой-то криминол. На лбу у всех дискутантов указаны их имена и научные звания. Это, конечно, облегчает беседу, а все-таки странновато.

* * *