В тени Сфинкса

Я перегнулся через подоконник. В глубоком ущелье улицы, вид на которую открывался с двенадцатого этажа, неслась река новеньких, с иголочки, автомашин, сверкающая на солнце стеклами и лаком крыш. Я поднес открытый флакончик к носу и заморгал; когда же я снова обрел зрение, то увидел удивительную картину. По мостовой, округлив согнутые в локтях руки, словно дети, играющие в шоферов, галопировали бизнесмены. Они торопливо перебирали ногами, откидывая корпус назад, будто на мягкую спинку сиденья. И только изредка в их плотных рядах появлялся одинокий автомобиль. Как только действие препарата кончилось, картина покрылась рябью, сквозь которую там, внизу, я опять увидел сверкающий поток лакированных крыш, белых, изумрудных и желтых, величественно плывущий через Манхэттен.

— Кошмар! — ошеломленно произнес я. — Но, тем не менее, pax urbi et orbi[39] достигнут, так что все это, может быть, окупилось?

— Разумеется, здесь есть и свои плюсы. Заметно снизилось число инфарктов, ведь такое галопирование — прекрасная тренировка. Правда, стало больше больных эмфиземой легких, расширением вен и сердца. Не каждый рождается марафонцем.

— Так вот почему у вас нет машины! — догадался я.

Профессор лишь криво усмехнулся.

— Среднего класса машина стоит теперь каких-нибудь 450 долларов, — сказал Троттельрайнер, — учитывая, однако, ее себестоимость (около одной восьмой цента), это, пожалуй, дороговато. Людей, которые производят хоть что-то реальное, все меньше и меньше. Композитор, получив гонорар, дает взятку заказчику, а публике, пришедшей в филармонию на премьеру, подсовывает под нос концертозольный мелотропин.

— В нравственном плане это скверно, — заметил я, — но так ли уж вредно для общества?

— Пока еще — нет. Впрочем, смотря как оценивать. Благодаря трансмутину вы можете пережить роман с козой, в убеждении, что перед вами Венера Милосская; научные доклады и совещания вытесняются конгрессинами и деконгрессинами. Но есть ведь определенный жизненный минимум, которого иллюзией не заменишь. Нужно где-то взаправду жить, чем-то дышать и питаться, а тем временем реализ одну за другой пожирает сферы действительной жизни. К тому же угрожающе быстро растет число побочных явлений, а это вынуждает применять дегаллюцины, неосупермасконы, фиксаторы — с сомнительным результатом.

— Что это такое?

— Дегаллюцины — это новые психимикаты, после которых кажется, что ничего не кажется. Сначала ими лечили душевнобольных, но людей, подозревающих окружающее в нереальности, все больше и больше. Амнестан не помогает против фантофантомов, то есть фантомов второго порядка. Понимаете? Ну, если кто-нибудь воображает себе, что воображает себе, будто ничего себе не воображает — или наоборот. Это типичная проблематика современной психиатрии — так называемой многоярусной, или n-этажной. Но хуже всего неомасконы. Видите ли, под влиянием чрезмерных доз психимикатов организм дает сбой. Начинают выпадать волосы, роговеют уши, а то вдруг хвост исчезает…

— Вы хотели сказать, вырастает.

— Да нет, исчезает — хвост есть у каждого, уже лет тридцать. Побочное следствие орфографина. Это цена за моментальное обучение письму.

— Какие еще хвосты? Я ведь бываю на пляже!

— Вы ребенок, ей-богу. Хвосты маскируются антихвостидом, из-за которого, в свою очередь, чернеют ногти и портятся зубы.

— И это опять-таки маскируется?

— Ну конечно! Масконы вводятся миллиграммами, но в общей сложности на человека их приходится около ста девяноста килограммов в год; оно и понятно — ведь нужно имитировать домашнюю утварь, еду и напитки, вежливость ребятишек, предупредительность служащих, научные открытия, полотна Рембрандта, перочинные ножики, заморские путешествия, космические полеты и миллион подобных вещей. Если бы не врачебная тайна, известно было бы, что в Нью-Йорке у каждого второго плоскостопие, пятнистая кожа, зеленоватая шерсть на спине, на ушах колючки, эмфизема легких и расширение сердца от безустанного галопирования. Все это приходится маскировать — вот почему нужны неосупермасконы.

— Какой ужас! И ничего нельзя сделать?

— Наш конгресс как раз будет обсуждать альтернативы бустории. В кругах экспертов только и разговору, что о необходимости коренных перемен. В настоящий момент налицо восемнадцать проектов.

— Спасения?

— Если хотите — спасения. Присядьте вот здесь, пожалуйста, и пролижите эти материалы. Но я попрошу вас об одном одолжении. Дело весьма деликатное.

— Буду рад вам помочь.

— Я на это надеюсь. Видите ли, я получил от знакомого химика пробные дозы двух только что синтезированных веществ из группы очуханов (отрезвинов). Он прислал их утренней почтой и пишет, — Троттельрайнер взял письмо со стола, — что мой препарат (вы его пробовали) — не подлинный очухан. Тут говорится буквально следующее: «Федеральное управление псипреции (психопреформации) старается отвлечь внимание действидцев от целого ряда кризисных явлений и с этой целью умышленно и злонамеренно доставляет им фальшивые противоиллюзионные средства, содержащие неомасконы».