В тени Сфинкса

— Да кто-то ведь должен постелить эти циновки, изготовить тарелки, из которых мы на самом деле едим, и это вот месиво, изображающее из себя куропатку. И все, все!

— Ну, конечно. Вы правы, все должно быть изготовлено и сохранено, но что же из этого?

— Те, кто занимается этим, видят и знают!

— С чего бы? Вы все еще мыслите допотопными категориями. Люди думают, что идут на стеклянную фабрику-оранжерею; у проходной получают противогаллюцин и замечают голые бетонные стены.

— И все же работают?

— Приняв дозу сакрофицина — с величайшим запалом. Труд становится для них высшей целью, самопожертвованием; после смены — глоток амнестана или мемнолизина, и все увиденное забывается напрочь!

— До сих пор я боялся, что живу среди призраков, но теперь понимаю, каким я был дураком! Боже, как я хотел бы вернуться! Чего бы я за это не дал!

— Вернуться? Куда?

— В канал под «Хилтоном».

— Нонсенс. Вы ведете себя безрассудно, чтобы не сказать — глупо. Делайте то же, что остальные, ешьте и пейте, как все, и вы получите необходимые дозы оптимистана, серафинола, и будете в превосходнейшем настроении.

— Значит, вы тоже адвокат дьявола?

— Будьте благоразумны. Что ж тут дьявольского, если врач обманывает больного к его же пользе? Раз уж мы вынуждены так жить, есть и пить — лучше видеть все это в розовом свете. Масконы действуют безотказно, за единственным исключением, так что в них плохого?

— Я не в силах дискутировать с вами теперь на эту тему, — уже спокойнее сказал я. — Только ответьте, пожалуйста, мне, как старинному другу: о каком исключении в действии масконов вы говорили? И как дошло до всеобщего разоружения? Или оно тоже мираж?

— Нет, оно, слава богу, совершенно реально. Но чтобы объяснить это, пришлось бы прочесть целую лекцию, а мне уже пора.

Мы договорились встретиться завтра; на прощание я опять спросил об изъяне масконов.

— Сходите-ка в Луна-парк, — ответил профессор, вставая. — Если вам хочется неприятных сюрпризов, сядьте на гигантскую карусель, а когда она разгонится до предела, продырявьте ножиком стенку кабины. Кабина как раз потому и нужна, что при вращении фантазиды, которыми маскон заслоняет реальность, перемещаются — словно центробежная сила срывает с ваших глаз шоры… Вы увидите, что показывается тогда вместо дивных иллюзий…

Я пишу это ночью, в третьем часу, совершенно убитый. Что еще могу я добавить? Не бежать ли от псивилизации куда-нибудь в самую глушь? Даже Галактика больше не манит меня, как не манят нас путешествия, если некуда из них возвратиться.

* * *

5. X. 2039. Все свободное утро бродил по городу. Едва скрывая ужас, всматривался в свидетельства всеобщего комфорта и роскоши. Картинная галерея в Манхэттене призывает покупать за бесценок оригинальные полотна Рембрандта и Матисса. Рядом предлагают великолепную мебель в стиле рококо, мраморные камины, троны, зеркала, рыцарские доспехи. Масса различных аукционов — дома дешевле грибов. А я-то верил, будто живу в раю, где каждый может себе «подворцовать»! Бюро регистрации самозванных кандидатов в нобелевские лауреаты на Пятой авеню тоже открыло передо мной свое истинное лицо: премию может получить кто угодно и кто угодно может увешать квартиру шедеврами живописи, коль скоро и то, и другое лишь щепотка раздражающего мозг порошка! А всего коварнее вот что: каждый знает о части коллективных галлюцинаций и поэтому думает, будто может отграничить иллюзорный мир от реального; различие между естественным и искусственным чувством стерлось, коль скоро люди учатся, любят, бунтуют и забывают химически. Я шел по улице, сжимая кулаки в карманах. О, мне не нужен был амокомин и фуриазол, чтобы придти в бешенство! Мое обостренное чутье отыскивало все пустоты в этом монументальном жульничестве, в этой вышедшей за горизонт декорации. Детям дают отцеубийственный сиропчик, потом, для развития личности, контестан и протестол, а для обуздания пробужденных порывов — субординал и кооперин. Полиции нет — и зачем, если есть криминол? Преступные аппетиты насыщает «Прокрустикс инк.» Хорошо, что я не заглядывал в теоглотеки — там тоже всего лишь набор вероукрепляющих и душеутоляющих препаратов: фарморалин, грехогон, абсолюцид, и даже святым можно стать при помощи сакросанктола. Впрочем, почему бы не выбрать аллахол с исламином, дзен-окись буддина, мистициновый нирваний или теоконтактол? Эсхатопрепараты, некринная мазь поставят тебя в первые ряды праведников в долине Иософата, а несколько капель воскресина на сахаре довершат остальное. О фармадонна! Парадизол для святош, адомин и сатанций для мазохистов… Я с трудом удержался, чтобы не ворваться в попавшееся на пути фармацевтилище, где народ отбивал поклоны, наглотавшись преклонина. А то, чего доброго, меня угостили бы амнестаном. Только не это! Я отправился в Луна-парк, вспотевшими пальцами вертя в кармане перочинный нож. Эксперимент не удался — стенка кабины оказалась на удивление твердой, наверно, из закаленной стали.