В тени сгоревшего кипариса

– Лейтенант, сэр, я уже говорил вам, что бывают такие головы, от которых даже бронебойные снаряды отскакивают, не оставляя вмятин?

Проследив за взглядом ординарца, Джон высказывает сомнение в его правоте скорее для того, чтобы услышать ответ, а не оттого, что сомневается в сержантской наблюдательности:

– Ты уверен, Браун?

– Вряд ли на земле есть еще одна башка, настолько похожая на шар от кегельбана да еще приделанная к столь широкой подставке, сэр.

– Тогда мы просто обязаны присоединиться к хозяину этой выдающейся головы, Браун.

– Вне всякого сомнения, сэр.

Вопреки ожиданию Котовский встречает их не столь радушно, как ожидали англичане.

– Пошли прочь, – не поднимая головы от глиняного стаканчика с узо, рыкает майор. Потом его могучая шея все-таки приходит в движение, поворачивая к подошедшим неестественно бледное лицо.

– А, это вы… Садитесь, – Алексей показывает на тяжелые табуреты, стоящие с другой стороны стола.

– Хозяин, еще два стакана!

Не дожидаясь заказанного, атлет вливает в глотку содержимое своего стаканчика и сообщает оторопевшим бриттам:

– Она утонула.

Нашаривает на столе кувшин, встряхивает его. Характерного плеска не слышно, но Котовский все равно переворачивает емкость над стаканом. Из горлышка срывается всего несколько капель.

– Алекс, вам не стоит больше пить сегодня. Вы ведь на службе, и война еще не закончена.

Котовский отодвигает стакан в сторону и смотрит на Джона невозможным, совершенно трезвым взглядом.

– Я очень хочу напиться, в стельку, до потери сознания, но эта пахучая дрянь меня не берет.

Он настолько убедителен, что хочется верить, несмотря на подрагивающие зрачки собеседника, на бледность кожи, на тщательно проговариваемые слова…

– Вам это только кажется, майор, – из фразы Брауна исчезло вечное «сэр», но это уместно и естественно именно здесь и сейчас. – Лучше расскажите нам, что все-таки случилось.

Вечернее солнце отразилось от выбритой головы Котовского.

– Она погибла, моя Лаис. Не спасли. Корабль подорвала торпеда с подводной лодки. Многих подобрали. Даже выловили чемодан с вещами и документами.

Алексей опять поднимает взгляд на собеседников.

– Ее – нет. Я говорил с офицерами корабля. Никто не видел, что с ней стало, понимаешь? Мы собирались пожениться.

По щебню дорожки топот шагов двух человек.

– Ты опять?

– Михаил, – Котовский показывает старшему из пришедших на британцев, – это мои сослуживцы, отличные парни, хоть и англичане. Англичане, это Михаил.

Майор в советской форме поворачивается к Мэллоу и Брауну, и на не очень хорошем греческом приносит извинения:

– Я должен его увезти отсюда. Если захотите, можно будет продолжить разговор у нас в части, завтра. Вы ведь привели танки на обслуживание?

– Да, это так.

– Мы расположились недалеко от ремонтных мастерских, полтора километра восточнее, там еще такой ручей, местным кажется, что это река.

Майор поворачивается к сопровождающему его красноармейцу:

– Федор, забирай его.

Котовский на удивление легко позволяет увести себя к машине.

Советский майор рассчитывается с хозяином заведения, отдает честь союзникам и направляется следом.

* * *

Полы палатки подняты, но воздух почти неподвижен – застыл жарким тяжелым киселем, заставляет думать и двигаться медленно, будто с одышкой. Котовский тщательно выбрит, пахнет одеколоном, скрипит ремнями новенькой портупеи. Куда делся тот почти разрушенный человек, который пытался выжать из пустого кувшина добавочную порцию спиртного? Джон старательно запрещает себе думать о том, куда делся тот решительный, полный энергии командир, которому он помогал осаживать наступающие немецкие колонны.

– Сначала в самом деле рулили по морю, как на прогулочном теплоходе, потом командир все-таки сумел оторвать свой «Сандерленд» от воды и быстро забросил нас в бухту, в которой базируются британские корабли. Сюда добирались пешком, но после скачек по греческим горкам это уже была простая прогулка – почти без оружия, и не стреляет никто. Отдых, променад вдоль берега моря. А здесь, оказывается, уже все наши из батальона.

Алексей замолкает, вспоминая что-то или кого-то.

– Те, кто выжил, конечно. Ну, а вы как здесь оказались?

Джон подробно рассказывает, как дрался с немцами, как прикрывал отход, как засеивали дороги минами, подобно тому, как Язон сеял зубы дракона. Как сжег у рыбацкой деревушки последний оставшийся боеспособным танк, как уходили из Греции на маленьком каботажном пароходе.

– Значит, пригодился тебе мой подарок.

– Очень.

Котовский кивает, но лицо остается бесстрастным – просто отметил факт.

– Ну, а сюда как попал? Ваших танкистов почти всех в Египет вывезли, я слышал?

Меллоу разводит руками, мол, так получилось.

– Полк расформировали в Александрии, будут делать бригаду. А наш пароход туда не дошел бы, высадили в Суде. Ждали оказии до Египта, но через несколько часов меня вызвали к Фрейбергу. Вернулся командиром роты тяжелых пехотных танков.

Котовский немного оживился:

– Так это твоих зверей вчера к ремонтникам притащили? С виду серьезные машины, вооружение только жидковато.

Джон тонко улыбается: