В тени сгоревшего кипариса

– Господа и товарищи! Воспользовавшись тем, что Александрийская эскадра была связана противодействием итальянскому флоту у Бардии, наш флот занят у Китиры, а эскадра адмирала Лаврова отражала попытку высадки на Милос и понесла существенный урон от вражеской авиации, противник сегодня утром на западном побережье острова высадил морской десант силой до дивизии. По данным английской разведки у него много тяжелых танков. На данный момент аэродром Малеме захвачен, в Хании идут уличные бои. Скорее всего, к утру враг сможет принимать самолеты с подкреплениями и боеприпасами посадочным способом. Аэродром Хания тоже занят немецкими парашютистами, но союзники удерживают несколько укрепленных пунктов вдоль южной границы, а поле находится в зоне обстрела с крейсеров «Йорк» и «Глазго». Теперь плохая новость.

«Ого, до того, значит, были хорошие», – успела промелькнуть у Алексея мысль.

Деместихос продолжает:

– Штабом генерала Фрейберга получен приказ об эвакуации всех союзных войск в Египет. Британское командование считает, что средства к сопротивлению исчерпаны. Нашим войскам предложено уничтожить тяжелую технику и вооружение и через горы отойти к бухтам южного побережья.

В зале ропот, командиры двигаются на местах, гремят по полу разномастные стулья и табуреты. Раздается несколько выкриков «Охи»!24

– В сложившихся условиях мы приняли решение продолжить борьбу. Оно поддержано советским командованием. Поэтому я, как старший командир союзников на Крите, принял решение взять всю полноту власти на себя и понимаю всю связанную с этим ответственность. Господа и товарищи, приказываю…

* * *

Джон устал, как целая бригада портовых грузчиков – проклятые тевтоны не дают и получаса передышки. Черт возьми, при всей своей чудовищной смелости эти отчаянные мерзавцы в самом деле отличные бойцы – даже самые безрассудные атаки отлично организованы. Каких-нибудь итальянцев или французов уже давно бы перебили до последнего, а эти черти в песочных касках ухитряются отойти почти без потерь, потрепав британскую оборону. После того, как вражеские минометы и странные, будто вдавленные в землю пушки выбили в окопах половину пулеметов, оборона австралийцев держится за счет башенной артиллерии «Йорка» и танковых контратак – броню тяжелых машин Мэллоу десантникам пробить нечем. Но сколько еще выдержат изношенные механизмы старых «Матильд»? На ходу осталось четыре танка – развалившаяся коробка передач и сгоревший фрикцион превратили еще два в неподвижные огневые точки. К оставшимся перед линией окопов танкам из темноты время от времени пытаются подползти немцы с зарядами взрывчатки, но австралийцы каждый раз успевают подстрелить любителя ползать с грузом по ровному полю.

Вытащить танки пока не удается – когда к сломанной машине подъезжает буксировщик, боши начинают бить по ним из минометов. Мелкие мины в лучшем случае могут оцарапать осколками краску, но для того, чтобы сцепить машины тросами, нужно рискнуть жизнью. Таких смельчаков в роте не нашлось.

В заливе за спиной ревут авиационные моторы – на освещенную прожекторами поверхность залива приводняются и взлетают тяжелые «сандерленды». В первую очередь эвакуируются имущество штабов и раненые. Чтобы не допустить обстрела с берега, Фрейберг выдернул из уличных боев в Кании и перебросил к аэродрому два батальона новозеландских стрелков. Побережье пока удается отстоять.

Впереди лопнул очередной осветительный снаряд, выпущенный с разбитого бомбами крейсера «Глочестер». Неестественный свет залил изрытое воронками поле аэродрома, видны даже дальние холмы. Идущих в атаку врагов при таком освещении рассмотреть можно, а вот лежащего или ползущего человека вряд ли, мешает пляска движущихся теней. А когда заряд прогорит, какое-то время и вовсе ни черта невозможно разглядеть. Поэтому большая часть защитников заранее утыкаются лицами в траву, только специальные наблюдатели, щурясь, выглядывают признаки готовящейся атаки.

Усталость вызвала какое-то отупение – Джон продолжает смотреть, отдавать команды, управляет своими подчиненными, но все это воспринимается, как происходящее с кем-то другим, настоящий Джон Мэллоу наблюдает за деятельностью измотанного капитана в грязном комбинезоне откуда-то со стороны.

Ближе к рассвету немцы все-таки выдыхаются, и Джон, оттащив-таки сломанные машины за линию пехотных окопов, засыпает, уткнувшись лбом в укладку пулеметных магазинов. Ни ревущие во взлетном режиме моторы перегруженных самолетов, ни залп восьмидюймовок тяжелого крейсера не могут ему помешать.

* * *

«Сначала ты работаешь на свою репутацию, потом… потом она подбрасывает тебе еще больше работы».