В тени сгоревшего кипариса

Часовой срывает с плеча карабин, опускается за валун и выставляет его в направлении оглушительного топота, внезапно раздавшегося где-то рядом. Лунный свет отражается от вороненой стали ствола, бросает тусклый блик на матовую поверхность каски. Оглушительно шуршит трава, топот приближается, и на тропинке появляется еж, с деловым видом топающий по своим ежиным делам.

Часовой облегченно выпускает воздух – оказывается, в ожидании нападения он задержал дыхание. Улыбается, глядя вслед уходящему зверьку, ставит карабин на предохранитель и умирает. Крепкие руки придерживают тело, подхватывают карабин, чтобы не лязгнул о камень. Снявший часового боец опускает его на землю, выдергивает из-под челюсти винтовочный штык.

Быстрые тени пробираются между стоящими у обочины машинами, подбираясь к затухающим кострам, частью задерживаются у грузовиков, возятся у горловин бензобаков. Водительская дверь одного из «Опелей» распахивается, и из кабины вылезает не вовремя проснувшийся водитель. Спросонья, еще ничего не понимая, тянет с сиденья «маузер»:

– Хальт!

Выпущенная в упор пистолетная пуля отбрасывает его на капот, выстрел наповал убивает пугливую ночную тишину. Спящие у костров немцы подхватываются, им под ноги летят гранаты, уцелевших перечеркивают очереди нескольких пулеметов и автоматов.

– Уходим, быстрее, быстрее!

Как ни спешат налетчики, а то один, то другой задерживаются у трупов, переворачивают, вытаскивают содержимое кобур и гранатных сумок, собирают патроны.

Вдоль дороги взлетают в воздух ракеты, раздаются выстрелы, несколько очередей в темноту выпускает спохватившийся пулеметчик.

Поздно – налетчики, вытянувшись в цепочку, уходят в сторону ближайшего ручья. За их спинами все ярче разгорается веселое бензиновое пламя.

Отходящий последним Котовский оглядывается – и зло ухмыляется. В темноте не видно, как дергается его правая щека. Его группа третьи сутки волчьей стаей рыщет в ближнем немецком тылу, утратив инстинкт самосохранения, с одной целью – убить как можно больше врагов, причинить максимальный ущерб. Пробраться к своим пока не удалось – слишком много на передовой немцев, накапливаются перед продолжением наступления.

После каждого нападения на хвост налетчикам садятся преследователи, часто с собаками, но в округе много ручьев и небольших болот, вода помогает сбрасывать погоню со следа.

* * *

Разгром зарвавшейся немецкой дивизии не вызывает у Фунтикова эйфории. Потому как непонятно, кто кого разгромил. Похороны погибших друзей, эвакуация подбитой техники – своей и немецкой, подготовка новых рубежей обороны на подступах к Салоникам, все это, вместе взятое, не внушает надежд на скорую победу. В порту на корабли грузят не только требующую серьезного ремонта технику, но и промышленное оборудование. А в свежих окопах занимают позиции полки, пару дней тому назад защищавшие укрепления на линии Метаксаса. Значит, на оборону всех рубежей сил не хватает, и приходится ослаблять болгарскую границу.

От их батальона осталось всего ничего – две пережившие налет немецких пикировщиков самоходки, четырнадцать боеспособных танков, три грузовика с зенитными автоматами и полный комплект тылового обеспечения. За один бой. Это еще много – в греческой танковой бригаде уцелело восемь БТ – десятая часть. Еще один такой подвиг, и фашисты гордо промаршируют к Салоникам по телам защитников. При существующем соотношении сил так воевать нельзя. А как прикажете? Кто объяснит? Никто, из выживших танкистов ты, капитан, старший. Думай, Михаил. Думай.

Глава 9 Португальская коррида

Не в первый раз за эту войну вермахт ведет боевые действия на нескольких театрах одновременно, но раньше немецкое командование само решало, где бои будут вестись активно, а где можно подождать, пока освободятся необходимые для разгрома противника ресурсы. Теперь приходится одновременно сражаться на огромном фронте с Советским Союзом и сминать упорное сопротивление греков, которые многому научились за те полгода, что гоняли по горам итальянские дивизии. А Сталин успел передать им достаточно много техники и оружия. Впрочем, не намного меньше для оснащения эллинов сделал верный союзник Гитлера, итальянский дуче – его войска умудрились подарить противнику снаряжение самое малое полутора десятков дивизий. Теперь на десяток греческих пехотинцев приходится пара пулеметов. Радует только то, что половина из них – итальянские, неудобные и чудовищно ненадежные.

Будто этого мало, к причалам Пирея один за другим швартуются греческие и британские транспорты, с которых на берег сходят новозеландские и австралийские дивизии, выгружаются танки, грузовики, артиллерия и боевые припасы. Рейды итальянских подводных лодок ничего с этим потоком сделать не могут, значит, эту работу выполнять мальчикам Геринга.