В тени сгоревшего кипариса

Столица Греции похожа и не похожа на город, оставшийся в воспоминаниях. На улицах меньше суеты, исчезли праздношатающиеся зеваки, их сменили военные патрули и спешащие в разных направлениях посыльные и курьеры. Довольно часто проезжают колонны из нескольких грузовиков, в основном британских, с военными – экспедиционный корпус продолжает высаживаться в Пирее. Много разрушенных кварталов, совсем как в Лондоне после бомбежек. В газетах было что-то об обстреле города итальянской эскадрой. Помнится, Каннингхэм крепко наказал ее после этого.

Суета штаба, странным образом сочетающаяся с сухостью и даже некоторой чопорностью штабистов, очередное предписание и еще несколько часов тряски на жесткой скамье в кузове довольно нового, но уже потрепанного «Бедфорда». Уже через час пути Джон проникся неприязнью к собственному чемодану – это возомнившее о себе чудовище на каждой кочке стремилось боднуть острым углом своего хозяина. Возникшая между ними напряженность разрядилась только под вечер.

– Прибыли! Станция «Первая бронетанковая», поезд дальше не идет, – водитель, многочисленные веснушки которого были заметны даже сквозь толстый слой пыли, устал, но не утратил способность шутить.

Майор за заваленным бумагами столом вид имеет усталый и слегка недовольный. Узел галстука слегка распущен, а сам китель намекает на то, что в момент пошива его владелец был несколько… менее стройным, что ли.

– Вы садитесь, лейтенант, не стоит демонстрировать вашу выправку. Даже моя бабушка с первого взгляда определит, что вы не кадровый офицер. Где учились?

– Кембридж, сэр.

– Магистр права или бакалавр математики?

– Романская филология, сэр.

Майор морщится.

– На каких танках проходили подготовку?

– «Валентайн», сэр. Полугодовые курсы.

Собеседник откидывается на спинку стула.

– Ума не приложу, как вас использовать, хотя… Вы просто обязаны были изучать греческий!

– Классический, сэр, здесь говорят совсем не так.

Майор улыбается – он придумал, как решить сразу две проблемы.

– В любом случае вас поймут легче, чем О’Тула или Маклири, которых, если честно, и я не всегда полностью понимаю, хотя оба уверены, что говорят по-английски. Зачисляю вас в штат первого батальона офицером для особых поручений. Будете офицером связи с греческим механизированным батальоном. Командует там совершенно фантастический субъект: советский офицер, авантюрист, аборигены рассказывают о нем совершенно неправдоподобные вещи, хотя набор наград впечатляет. Он сущий полиглот, говорит на нескольких языках, но для английского отчего-то сделал исключение. Так что вы с ним договоритесь – не на греческом, так на французском. Переночуете в офицерском общежитии – посыльный покажет, где это. Предписание и инструкции утром получите у секретаря. Я распоряжусь, чтобы вам выделили машину с водителем – до нового места службы. Успехов, лейтенант.

Осталось встать и сказать:

– Есть, сэр!

Все-таки ехать в кабине гораздо приятнее, чем в кузове. Тем более что там путешествует чемодан, вместе с его новым ординарцем – небольшой грузовик, кроме офицера связи, везет союзникам кое-какое имущество и несколько ящиков с патронами. Покрышки с глубоким протектором гремят по шоссе, потом автомобиль сворачивает на проселок и сбрасывает скорость. Водитель, немолодой мужчина, молчалив и сосредоточен. Наконец «хамбер» фыркает мотором последний раз, шофер затягивает ручной тормоз.

– Приехали, сэр.

К машине с разных сторон подходят несколько военных. Джон обращает внимание на непривычную черную форму некоторых из них. Он покидает кабину и обращается к ближайшему, старательно выговаривая слова:

– Я есть прибывший в качестве представителя британского командования. Как я могу находить капитана Котоффски?

Ответ, как ни странно, он получает не от того, к кому обратился.

– Для этого вам достаточно повернуться кругом.

Последовав совету неизвестного доброхота, Джон оказывается лицом к лицу с крепким мужчиной без головного убора. Яркое солнце весело отражается от кожи выбритой наголо головы, ворот черного комбинезона распахнут, в вырезе сверкает белоснежный подворотничок, пилотка небрежно заправлена под поясной ремень.

– Капитан Котовский это я, – произносит мужчина и протягивает руку. Рукопожатие у него крепкое, но быстрое.

– Второй лейтенант Мэллоу, прибыл к вам в качестве…

– Офицера связи, я понял, – бесцеремонно перебивает его Котовский. Обидеться Джон не успевает – так по-доброму и искренне вдруг улыбается ему этот странный человек.

– Извините, но у меня совершенно нет времени на все эти церемонии, которые столь любезны офицерам и джентльменам. Вы танкист?

– Прошел подготовку для службы на пехотном танке «Валентайн» марк один, сэр.

– Меня интересует, можете ли вы оказать помощь в техническом обслуживании нашего зверинца, – русский показывает в сторону, и Джон вдруг понимает, что в саду под деревьями стоят танки. Разглядев знакомые по справочникам силуэты немецких и итальянских боевых машин, он неожиданно для себя признается:

– Боюсь, в этом от меня будет мало толку, по образованию я филолог.